Шеннон Дрейк - Фрейлина Страница 20

— В самом деле? Тогда, может быть, вы действительно ведьма?

— Не смейте так говорить!

Он рассмеялся:

— Это было сказано как комплимент — правда, своеобразный. Вы можете очаровывать людей и, несомненно, создавать бурю.

Он ударил коленом свою лошадь и отъехал от Гвинет. А в ней по-прежнему бурлил гнев. Ей хотелось вытащить преподобного Донехью из церкви за волосы и сказать ему, что он злой и неумный человек. Кроме того, она сердилась на Рована. Ее уже пугало, что она должна будет терпеть его общество много дней. Даже педель. А может быть, месяцев.

— Я должна еще раз поговорить с королевой Марией перед нашим отъездом, — сказала она, когда они доехали до Холируда.

— Вот как?

— За время поездки мы можем убить друг друга. Я должна снова попросить ее избавить меня от вашего общества.

— Сделайте для этого все возможное! — ответил он. — Моя скорость наверняка будет меньше, если я поведу вас на поводу.

Он был прав, и Гвинет это знала. Но это было не важно. Он произнес это с таким пренебрежением, что ей страшно захотелось вырвать ему волосы.

— Вы тоже могли бы поговорить с ней, — напомнила она.

— Уже пытался.

— Значит, плохо пытались.

— Леди Гвинет, я прожил на этом свете на несколько лет больше, чем вы. Я умею сражаться — и мечом, и словом. И кому, как не мне, знать, когда лучше всего бывает отступить, чтобы продолжить сражение. Я изучал историю нашей страны, которую горячо люблю. Я не безрассуден и знаю, когда идти в бой. Да, я проиграл в споре с королевой. Вам ничто не мешает снова взяться за оружие, но я хочу уехать отсюда не позже чем через час, — сказал он.

Гвинет попыталась добиться своего. Она нашла Марию в одной из маленьких приемных. Джеймс докладывал королеве о проповеди, которую Нокс произнес в тот день. Знаменитый проповедник не признал ни Марию, ни ее идеалы, но заявил с кафедры, что королева имеет острый и сильный ум, что она заблуждается и потому остается занозой в теле страны, но такую правительницу протестанты должны постоянно пытаться обратить в истинную веру.

Марию это, кажется, позабавило. Она улыбнулась, и ее улыбка стала еще больше, когда она увидела Гвинет.

— А, моя свирепая птичка колибри! — воскликнула она со смехом. — Ты готова сразиться за меня со всей шотландской церковью!

Гвинет остановилась в дверях и нахмурилась: она не ожидала, что о событиях в церкви так скоро станет известно здесь.

Мария встала, отложила в сторону вышивку, подошла к Гвинет и обняла ее.

— Я буду так скучать по тебе! — призналась королева и немного отступила назад, но продолжала держать ее ладони в своих руках.

— Мне не нужно уезжать, — сказала Гвинет.

— Нет, нужно, — ответила Мария, бросила взгляд на Джеймса и добавила: — Может быть, особенно важно, чтобы ты уехала именно сейчас.

— Я защищала вашу милость.

— Ты всегда была верна мне, и я благодарна тебе за это. Я тоже чувствую гнев из-за фанатиков, которые настолько слепы, что не видят ничего, кроме своих мелких интересов. Но если бы я силой заставила их замолчать, это легко могло бы вызвать восстание. Поэтому я просто позволяю им говорить и надеюсь, что смогу создать в народе настроение, при котором им придется замолчать самим. А теперь о тебе. Готова ли ты к поездке? Очень ли хочешь увидеть свой дом?

«Нет, не очень», — подумала Гвинет. Ее родители умерли, и у нее был только строгий и суровый дядя, для которого долг был важнее всего на свете. Ее родной дом — грубая крепость, почти полностью окруженная морем. Люди там кормятся тем, что рыбачат, ловят угрей и держат нескольких сильных овец или же с трудом возделывают твердую каменистую землю. Но большинство из них счастливы: у них есть семьи, есть любимые. А она, но мнению дяди, не заслужила такой простой человеческой радости. Она должна исполнять свой долг. Энгус Маклауд, несомненно, понравился бы яростному Джону Ноксу.

— Я беспокоюсь о вас, ваша милость, — сказала она.

Улыбка Марии стала шире.

— Мне действительно повезло с тобой. Но ты должна уехать.

Гвинет признала, что не сможет победить в этом споре. И Рован знал это. Теперь ей придется спешить, чтобы быть готовой к назначенному им сроку. Она не позволит себе опоздать, не даст ему больше ни одной возможности показать всем своим видом, как его раздражает, что он вынужден терпеть ее.

— Тогда… прощайте.

— Ты вернешься быстро, — заверила ее Мария. — Дорога кажется длинной, но на самом деле она коротка.

Гвинет кивнула. Они обнялись, а после этого случилось нечто, поразившее Гвинет: лорд Джеймс подошел к ней и сердечно попрощался. Она знала, что Джеймс не имел склонности выставлять напоказ свои добрые чувства, и поэтому ей было приятно, когда он неловко похлопал ее по плечу и произнес:

— Помоги вам Бог в пути, леди Гвинет! Мы будем скучать по вас.

Она улыбнулась, поблагодарила его и выбежала из комнаты, пока по лицу не потекли слезы, которыми уже наполнились ее глаза. «Такова жизнь!» — грубо напомнила она себе. Марию, когда та была еще ребенком, послали за море, без матери, к человеку, за которого она должна была выйти замуж, захочет она этого или нет. Женщин постоянно посылают куда-нибудь для выполнения брачного договора, и часто это похоже на продажу ангела отвратительному зверю.

На минуту ее сердце похолодело. Хотя она наследовала титул отца, ее дядя Энгус, брат ее деда, по обычаю, имел право решать ее судьбу. Она могла лишь благодарить Бога за то, что служит при дворе: любые намерения дяди на ее счет должна была одобрить Мария.

Королева никогда не принудит ее к чему-нибудь ужасному. Или может принудить?

Нет, не может. Даже сейчас Мария всего лишь отправила ее в поездку, чтобы прощупать, насколько велики ее, Марии, шансы на дружбу с кузиной, могущественной английской королевой. Она никогда не навязывала свою волю ни одной из своих фрейлин.

«Но один раз навязала — сейчас». Гвинет тут же выругала себя за эту предательскую мысль.

В своей уединенной маленькой комнатке, которую она так любила, Гвинет обнаружила ожидавшую ее женщину средних лет, немного полноватую, с щеками пухлыми, как у ангела, доброй улыбкой и большим животом.

— Миледи, меня зовут Энни. Вообще-то я Энни Маклауд, хотя родство между нами, разумеется, очень дальнее. — Тут она радостно улыбнулась и добавила: — Я буду сопровождать вас и служить вам. Это для меня большая честь.

Гвинет улыбнулась, Наконец-то кончились сложности! «Эта женщина, кажется, просто веселый и приятный человек, я рада, что она будет рядом».

— Я счастлива, что ты будешь служить мне, Энни.