Барбара Картленд - Брак поневоле Страница 20

– И, конечно, вы предпочли бы сопровождать молодую светскую даму, готовую упасть в обморок при виде первой же волны и приходящую в ужас, если дуновение ветерка потревожит ее тщательно уложенную прическу, – шутливо заметила Камилла.

Хьюго Чеверли засмеялся:

– Вы именно такими представляете себе светских дам?

– Я встречала таких, – объяснила Камилла. – Более мягкотелых людей трудно себе представить. Когда я была в Лондоне, я не могла найти девушки, которая согласилась бы ездить со мной верхом, если только ей не предлагали старую толстую клячу, сидеть на которой было так же безопасно, как на стуле.

– Вы так малы ростом, что вам впору ездить только на пони, – заметил Хьюго, и увидел, как вспыхнули ее глаза.

– Я могу ездить верхом на самых норовистых лошадях и брать любые препятствия!

Увидев его улыбку, Камилла быстро добавила:

– Вы просто пытаетесь заставить меня выйти из себя. Когда у нас будет возможность, мы с вами устроим скачки по пересеченной местности, и, уверяю вас, я даже смогу обогнать вашего Аполлона, если он все еще у вас.

– Аполлон! Что вы знаете об Аполлоне? – резко спросил Хьюго.

Понимая, что ненароком выдала себя, Камилла залилась краской.

– Я… просто слышала… что у вас была лошадь с таким именем, – пробормотала она.

– Вы увиливаете от ответа, – упрекнул ее Хьюго. – Скажите мне правду! Откуда вы знаете про Аполлона?

– Я видела, как вы выиграли на нем скачки около шести лет назад, – призналась Камилла. – Вы пришли первым, когда все думали, что победит другая лошадь. Я забыла, как ее звали. Кажется, Светляк.

– Я хорошо помню это событие, – улыбнулся Хьюго Чеверли. – Значит, вы были там? Но вы же тогда были совсем ребенком!

– Это был подарок к моему тринадцатилетию, – ответила Камилла.

– Так вот почему вы так удивились, когда впервые увидели меня, – медленно произнес Хьюго. – Я не мог понять изумления на вашем лице.

– Я никогда не думала, что снова встречусь с вами.

– Да, конечно, – согласился Хьюго, но его глаза неотрывно смотрели ей в лицо. – Это был великолепный конь, но те скачки были последними для него. Он был отправлен на отдых и, как мне говорили, произвел многочисленное потомство, среди которого было несколько жеребцов почти таких же хороших, как он сам.

– Вам говорили? – переспросила Камилла. – Вы имеете в виду, что это был не ваш конь?

– Я не мог себе позволить иметь такую лошадь, – признался Хьюго. – Мой полк размещался за границей, и мне трудно было платить за содержание Аполлона. Поэтому я продал его другу, которому я доверял и знал, что он будет хорошо заботиться о нем. Но больше я не хотел видеть, как он скачет.

– Должно быть, это причинило вам ужасную боль, – тихо сказала Камилла. – Это все равно что расстаться с другом.

– Это верно, – согласился Хьюго и добавил: – Странно, что вы помните Аполлона. Я сам часто думаю о тех скачках.

– Я тоже, – призналась Камилла, не подумав. – Мне показалось, что вы упадете у последнего барьера. На мгновение я даже закрыла глаза, но когда увидела, что вы благополучно преодолели все препятствия, я поняла, что вы победили.

– Вы действительно хотели, чтобы я выиграл? – спросил Хьюго, понизив голос.

– Я молилась об этом, – ответила Камилла просто. – Я так желала этой победы, что мне казалось, будто я сама скачу на Аполлоне.

Она говорила страстно, но вдруг поняла, что сказала слишком много. Глаза ее потупились, тень от длинных ресниц упала на щеки.

– Конечно, тогда я была еще ребенком.

– Но вы же запомнили меня так же, как и Аполлона, – настаивал Хьюго. – Наверное, вы не ожидали встретить меня в своей гостиной.

– Конечно, нет, – ответила Камилла. – Я… я думаю, мне следует вернуться в каюту и привести в порядок волосы.

Она собралась встать, но оказалось, что уйти почему-то очень трудно. Ей хотелось остаться, но молчание, воцарившееся в комнате, было каким-то неловким.

– Где баронесса? – спросил Хьюго Чеверли, будто он тоже внезапно осознал, что они с Камиллой оказались наедине.

– Ей было плохо ночью, – объяснила Камилла, – и сегодня она совсем не расположена покидать свою каюту.

– Вот несносная особа! – воскликнул в сердцах Хьюго. – Ей следует быть вместе с вами, вы не должны оставаться одна!

– Я совсем не против. Хотя завтракать в полном одиночестве было очень скучно.

– Я спустился бы к вам, если бы знал, – сказал Хьюго Чеверли, но затем добавил: – Нет, конечно, я не смог бы этого сделать! Было бы совершенно недопустимо, чтобы мы завтракали наедине!

– Значит, и обедать я должна тоже одна? – задала вопрос Камилла.

Какое-то мгновение стояла тишина, глаза их встретились.

– Вы прекрасно знаете, что это нарушит все условности, – произнес Хьюго, но его слова звучали неубедительно.

– А кто узнает и кого это интересует? – спросила Камилла. – В данный момент мы находимся на ничьей территории – мы уже покинули Англию, но еще не прибыли в Мелденштейн. Мы можем устанавливать свои собственные порядки.

– Я здесь для того, чтобы защищать вас, а не компрометировать, – заявил Хьюго.

– Неужели, если вы пообедаете со мной, это нанесет непоправимый вред моей репутации?

– Я думаю, будет разумнее отклонить подобное приглашение.

– А если это приказ? – поинтересовалась Камилла. – Вы говорили мне, что всего через несколько дней я буду обладать огромной властью. Конечно, я не могу приказать британскому подданному делать то, чего он не желает. Но разно, будучи гостем иностранного государства, он сочтет возможным отказаться?

Губы Хьюго Чеверли растянулись в улыбке, и вид у него уже не был ни циничным, ни скучающим.

– Я вижу, вы всегда намерены добиваться своего, – заметил он. – Очень хорошо, мэм, прикажите мне, и я подчинюсь.

– Я бы предпочла просто попросить вас, – мягко проговорила Камилла. – Капитан Чеверли, сэр, бывший владелец замечательного черного жеребца по кличке Аполлон, не откажетесь ли вы пообедать со мной?

Она хотела сказать это шутливым тоном, но почему-то неожиданно ее голос стал серьезным и трогательным. Глаза их встретились, и на мгновение Камилле показалось, что нее замерло вокруг.

– Я убежден, что делаю ошибку, – ответил Хьюго. – И, тем не менее, с превеликим удовольствием принимаю ваше приглашение на обед.

– Вот и прекрасно! – воскликнула Камилла, даже не догадываясь, как засверкали ее глаза от радости.

Она встала, но в этот момент корабль накренился, и она потеряла равновесие. Она упала бы, если бы капитан Чеверли не подхватил ее. Какое-то мгновение голова Камиллы покоилась на его плече, и она засмеялась над собственной беспомощностью. Но вдруг глаза их встретились, и у Камиллы перехватило дыхание.