Ирина Комарова - Каприз Страница 20

Настроение у Сашенька испортилось. Ежемесячные поездки Дмитрия в Москву были для нее тяжелым испытанием. Разумеется, он ехал по делам, для встречи с поверенным, с адвокатами, для решения постоянно возникающих хозяйственных вопросов, для знакомства с новым оборудованием для имения, для поддержания необходимых светских знакомств и связей.

Но так же разумеется, что не может человек заниматься делами двадцать четыре часа в сутки. А выполнение светских обязанностей нераздельно связано с посещением балов, театров, приемов и вечеринок. И молодой граф, с его внешностью, добродушием, юмором, изяществом, со всем миллионом его достоинств, естественно не остается без внимания дам. А московские дамы… Ну что тут говорить! Одна надежда, что когда они толпой кидаются к Дмитрию, то только мешают друг другу. Уж лучше пусть вокруг него будет много женщин, чем одна. Но ведь Юлия Казимировна однажды упоминала о какой-то Лидии, которая теперь живет в Москве…

Сашенька отчаянно ревновала. Она сознавала, что это именно ревность и пыталась внушить себе, что она не имеет на это никакого права, она всего лишь живет с Дмитрием под одной крышей и лучше ей сразу приучать себя к мысли, что рано или поздно рядом с ним появится женщина, которую он назовет своей женой, но у нее ничего не получалось. Со временем девушка пришла к выводу, что находиться в одном доме с женатым Дмитрием ей будет не по силам, поэтому при первых же разговорах о намечающейся свадьбе, надо будет уехать куда-нибудь подальше. Лучше всего, конечно, на Луну. Юлия Казимировна и тетушка Магдалена помогут как-нибудь это устроить. Она расскажет им все, и они поймут ее и помогут. Приняв такое решение Сашенька немного успокоилась и перестала изводить себя. Тем более, что Дмитрий не давал никакого повода подозревать, что мысль о женитьбе хоть на секунду приходит ему в голову.

Но это пока он здесь, дома. А вот ежемесячные поездки в Москву, стали для Сашеньки тайным кошмаром, медленной пыткой. Она ожидала его возвращения, каждый раз с ужасом представляя, что он вернется не один. Так что сказать, что настроение Сашеньки испортилось, было слишком слабо. Настроение у нее… очень испортилось. Правда, ни бабушка, ни внук этого не заметили. Юлия Казимировна недовольно морщила лоб и втолковывала Дмитрию:

– Но это было бы очень удобно! Как раз послезавтра – мы уже прекрасно отдохнем и будем в форме. А у Сашеньки есть дивное платье, как раз для этого случая. Там ведь даже не будет ни обеда, как такового, ни танцев. Софья в записке написала, про небольшой пикник, помнишь, за домом у них чудесный пруд? Вот там, на берегу, очень узкий круг приглашенных, только несколько человек из тех с кем вчера познакомилась Сашенька, посторонних не будет. А что касается твоего отсутствия…

– Что касается моего отсутствия, бабушка, то оно означает и ваше отсутствие на всех увеселениях до моего возвращения.

Сашенька наконец обратила внимание на раздраженный тон Дмитрия и удивилась. По столь незначительному поводу – обсуждение поездки послезавтра на пикник к Софье никак нельзя было счесть проблемой, заслуживающей хоть какого-то внимания, – он, действительно рассердился. Сашеньке еще ни разу не приходилось слышать, чтобы Дмитрий так сурово говорил с бабушкой. Правда, на графиню это производило слабое впечатление, казалось ее только забавлял гнев внука.

– Ты хочешь сказать, что ты запрещаешь нам посетить невинный дневной пикник?

– И невинный дневной пикник, и невинный вечерний музыкальный салон, и невинный утренний визит, и невинный семейный обед! Я категорически требую, чтобы все ваши невинные развлечения до моего возвращения ограничивались стенами этого дома.

– Я все поняла дорогой, – Юлия Казимировна все больше веселилась. – Хорошо, мы не поедем к Софье. Но, я надеюсь, ты не станешь возражать, если мы завтра пригласим кое-кого на невинное чаепитие?

– Кого это? – подозрительно спросил Дмитрий.

– О, всего лишь, невинных молодых девушек, новых знакомых Сашеньки.

Дмитрий несколько секунд свирепо смотрел на нее, потом с заметным усилием взял себя в руки и вздохнул.

– Хорошо, ты права. Разумеется ты можешь пригласить их на чай. Но мне действительно не хочется, чтобы вы без меня куда-либо ездили. Мне это… неприятно. – графиня молча смотрела на него с нежной улыбкой. – Я выгляжу смешным?

– Нет, дорогой, только слегка забавным. Сашенька, дитя мое, ты не против подчиниться жестокой тирании этого господина и оставаться запертой в унылых стенах этого дома, словно пленница?

– Что вы, Юлия Казимировна, – встрепенулась девушка, – как вы можете такое говорить! Ваш дом самое чудесное место в мире, а Дмитрий вовсе не жесток! Он просто… – она на мгновение запнулась, подбирая слова, – он озабочен нашей безопасностью.

– Безопасностью?! Да что, бога ради, с нами может случиться на пикнике у Софьи?

– Ну-у… мало ли. И вообще, мне вовсе не хочется на этот пикник, тем более ехать одним.

Дмитрий, который открыл было рот одновременно с Сашенькой, но сумел издать только негодующее бульканье, был очарован ее словами. Раздражение и возмущение сменилось самодовольной спокойной уверенностью. Он поцеловал девушке руку и нежно улыбнулся:

– Благодарю вас, Сашенька. Я действительно забочусь прежде всего о вашем благополучии и спокойствии.

– Конечно, сам ты будешь развлекаться в Москве, а мы, в полном благополучии и спокойствии сидеть дома и вышивать салфетки! Дивная перспектива! – фыркнула Юлия Казимировна.

– Бабушка! – с упреком воскликнул Дмитрий, повернувшись к ней, но не выпуская руки Сашеньки, которая при словах графини заметно сникла. – Ты то знаешь, зачем мне нужно ехать! При чем здесь развлечения?!

– Ладно, ладно, – она замахала руками и пошла к дверям. – Конечно, я знаю, ты хочешь за три дня управиться с горой дел, на которую требуется три недели, но если у тебя там не будет ни минуты свободной, – она вышла из комнаты и ворчание ее становилось все тише, – то мне совершенно не понятно при чем здесь мы. И если Сашенька снисходительна к твоим капризам то я все равно считаю, что нет никакой необходимости запираться, словно в осажденной крепости… – голос ее наконец затих в глубине дома.

Дмитрий вздохнул и посмотрел на Сашеньку.

– Вы, действительно, не сердитесь на меня? – серьезно спросил он. – Я меньше всего на свете хотел бы вас обидеть.

Сашенька осторожно потянула свою руку из его ладоней. Он, словно только сейчас заметив, что держит ее, несколько секунд молча смотрел, потом еще раз поцеловав, отпустил. Девушка немедленно схватила книгу счетов, стала судорожно листать ее, чувствуя, как заливается краской под его внимательным взглядом. Сказала неуверенным, слегка дрожащим голосом, не поднимая глаз: