Кэтрин Куксон - Девушка с приданым Страница 20

– Продолжай, – улыбнулся Питер. – Я верю, что со временем мы тебя сумеем переубедить.

– Со мной в эти игры играть бесполезно, – поднимаясь со своего места, заявил Родни. – Мне надо ехать.

– Точно не хочешь остаться? Дети очень обрадуются, когда утром обнаружат, что ты не уехал, – использовала последний козырь Пегги.

– Искушаете? – рассмеялся доктор Принс.

– Кстати, – произнес Питер, – коль скоро речь зашла о детях, то прошу, больше не покупай моим чадам таких дорогих подарков. Я недостаточно богат, чтобы тягаться с тобой. Ты уже и так завоевал их любовь.

Пегги рассмеялась.

– Знаешь, Родни, мы сегодня подслушали, как Майкл и Кэтлин разговаривают о Санта-Клаусе. Майкл, конечно, верит в него, а вот Кэтлин сомневается. Он спросил у сестры: «Что нам подарит Санта?» «Я не знаю, – ответила Кэтлин, – но уверена, что дядя Родни принесет нам хорошие подарки. Только он может подарить нам что-нибудь стоящее…» Что ты об этом думаешь?

– Видишь, к чему приводит твоя щедрость, – вмешался Питер. – Ты разжигаешь в них огонь корыстолюбия.

Повернувшись к жене, он добавил с притворной суровостью:

– Мы должны приглядывать за нашим другом, Пегги, а то он вскоре начнет вести с ними разговоры на религиозные темы и напугает наших малышей до полусмерти.

– Не возводи на меня напраслину! – улыбнулся Родни.

– Еще стаканчик перед отъездом?

Тихо посмеиваясь, Питер подошел к буфету.

– Мне хватит. Еще немного, и я не смогу сесть за руль автомобиля, – запротестовал Родни.

– Вот стакан. Как по мне, так ты слишком трезв.

– Ладно. Но не стоит судить о степени моего опьянения только по проворству моих ног, – поднимая стакан, изрек гость. – Желаю всего наилучшего в новом году. Благодарю за радушие и гостеприимство.

Питер оторвал взгляд от своей выпивки. Его глаза светились теплотой и любовью.

– Не стоит благодарности.

– Увидимся завтра, – надевая пальто, сказал Родни.

Секунду они втроем постояли на пороге. Небо казалось необычайно высоким. На нем ярко сверкали звезды. Свет бледной луны отражался в водах реки.

– Посмотрите! – воскликнула Пегги. – Снег пошел. Пока небольшой, но все же…

– Снегопада не будет, – вдыхая сырой воздух, сказал Питер. – Спокойной ночи, Родни.

– Спокойной ночи. Спокойной ночи и счастливого Рождества!

Хозяева проводили глазами удаляющийся автомобиль доктора Принса, а затем вернулись в дом.

– Мне кажется, я могла бы пристрелить эту фифу! – громко сказала Пегги мужу. – Уже второе Рождество она уезжает, оставляя его одного дома. Для этой дамочки нет ничего важнее на свете, кроме нее самой, ее званых вечеров и литературных ужинов. Родни так несчастен! Он тебе что-нибудь сказал?

– Ни слова.

– Мне кажется, у него все внутри кипит. Наш друг слишком много работает.

– У него одна из самых обширных практик во всем Тайнсайде. И она с каждым днем все увеличивается. Скоро он запросит помощи.

Супруги стояли на коврике перед камином плечом к плечу и смотрели на огонь. Они молчали. В скудно обставленной комнате, украшенной рождественской елью и гирляндами из цветной бумаги, царило умиротворение.

– Как ты считаешь, он знает, что люди о нем говорят? – тихо спросила Пегги.

– Слава Богу, нет!

– Думаешь, из-за этого женщины сходят по нему с ума?

– Возможно.

– И ты думаешь, все, что говорят о нем, неправда?

– Наверняка неправда.

– Он когда-нибудь разговаривал с тобой о ней?

– О Кейт? Нет… никогда.

– Но он очень привязан к ее дочке.

– Не в большей мере, чем к нашим Майклу и Кэтлин. Что, из-за этого мне следует подозревать тебя в неверности?

– Ну… Питер!

Доктор Дэвидсон рассмеялся и нежно привлек жену к себе.

– Интересно, как он объясняет самому себе свою неожиданную популярность? – спросила Пегги.

– Я не знаю, – ответил Питер. – Но о том, что его считают отцом Энни Ханниген, он точно ни сном ни духом. Не хотел бы я быть свидетелем того, как Родни случайно услышит, о чем судачат за его спиной. Надеюсь, он никогда не узнает.

Родни Принс проехал по дороге, тянущейся вдоль берега речушки Дон, свернул у церкви святого Беды, минул Боги-Хилл, район Пятнадцати улиц и новостроек, миновал кучи шлака на Ист-Джероу. Прилив был высоким, и огни поставленных на якорь судов танцевали по узкой полосе реки Тайн. Изгибаясь, река расширялась за доками, между Джероу и Хоуденом. Вагоны направляющихся в Джероу трамваев громыхали мимо автомобиля Родни. Они были битком набиты людьми. Кое-кто даже висел на подножках вагонов. Мужчины на остановках выходили из трамвая и брели дальше. Все они неуклюжей, шаркающей походкой направлялись в Джероу, и никто – в противоположную сторону. Один мужик, измазанный с ног до головы угольной пылью, стоя на дрожащих ногах, обнимал фонарный столб. Рождественская ель, выпущенная из его рук, упала в грязь. В одном с Родни направлении чинно двигались группки нарядно одетых людей. Доктор Принс решил, что они идут на вечернюю литургию в церковь на Боро-роуд или Тайн-Док. Вид прихожан воскресил в памяти недавний спор с Питером. По крайней мере, у них есть цель, и это придает Рождеству смысл.

Вдали неясно вырисовывался Конистер-Хауз. Там его не ждут ни рождественская ель, ни гирлянды из цветной бумаги, ни висящие с подарками чулки. Родни ужасно не хотелось возвращаться домой. Он бы желал, чтобы планы, составленные на прошлой неделе, остались в силе. Но ссора со Стеллой все испортила. Если он поедет сейчас прямиком в Джесмонд, то застанет веселье в самом разгаре. А утром можно будет вернуться обратно. Вот только поездка в Джесмонд будет означать, что ему придется встретиться с Гербертом Баррингтоном. Нет уж. С такими чувствами лучше не видеться с этим джентльменом. К тому же, если он поедет, то им со Стеллой отведут одну комнату… Родни с горечью подумал о комнате, которую она обустроила на противоположном от его спальни конце лестничной площадки. Нет, он не поедет. Родни твердо решил, что больше никогда, пока сможет справляться со своими желаниями, не будет навязывать себя ей, не станет добиваться ее внимания. Он давно пришел к выводу, что его жена похожа на дьявольскую, злокозненную искусительницу, мифологическую обольстительницу, которая сначала завлекает, а затем с презрением отвергает. Он молился, чтобы оставаться таким же хладнокровным и отрешенным, как сейчас, в следующий раз, когда она его поманит.

Автомобиль почти поравнялся с воротами, ведущими в Тайн-Док, когда глаза Родни заметили высокую женскую фигуру. Свободной походкой, широким шагом женщина двигалась в тени огораживающей доки каменной стены. Длинные полы пальто развевались на ветру. В слабом свете уличных фонарей Родни Принс узнал Кейт Ханниген.