Ширл Хенке - Глубокая, как река Страница 21

— И как ты предполагаешь это осуществить? — Интерес Парди все возрастал, и Вескотт наслаждался ощущением своей значимости. Удовлетворенно ухмыльнувшись, он ответил:

— Есть у меня кое-какой план, Стюарт, не беспокойся. Ты, главное, не забывай, что я служу твоему королю верой и правдой и впредь готов служить. Когда разразится война, я буду на стороне англичан.

— Насколько я тебя знаю, ты никогда не становишься ни на чью сторону, кроме своей собственной, — зло рассмеялся Парди. — Ты продашь родную сестру — или свою рыжую подопечную, если предложить хорошую цену. Так что не забывай: золото получишь лишь после того, как доставишь мне виски. А насчет твоего солдатика — можешь не волноваться, я за ним присмотрю. — И англичанин тронул коня, потом придержал и, склонив голову, потрепал его по шее: — А ты не хотел бы заключить пари и поставить на победителя в сегодняшних скачках? Скажем, стоимость груза виски?

— Мои лошади — одно, а наши с тобой дела — совсем иное. Не надо смешивать, — сухо ответил Вескотт.

Черт бы побрал этого англичанина! Вескотт так его боялся, что вечно обливался потом в его присутствии. «Хорошо бы проучить его! — мелькнуло в голове. — Переметнуться и выдать английского агента Шелби! С другой стороны, совершенно необходимо получить это британское золото».

— Знаешь, — сказал Вескотт, — я, пожалуй, рискну. Поставлю небольшую сумму на победителя.

Прищурившись, Парди перегнулся через седло:

— Сколько именно?

В толпе зрителей, сгрудившихся на холмах возле ипподрома, был представлен весь пестрый контингент населения города. Неуемно веселились и неустанно прикладывались к бутылкам широкоплечие кривоногие бродяги франко-канадцы в потертых кожаных одеяниях. Над ними возвышался светловолосый светлокожий уроженец Северной Европы. Небрежно придерживая на сгибе руки длинный мушкет, он жевал табак и время от времени смачно сплевывал на землю темную жижу. Рядом пялились по сторонам, потея в черных строгих костюмах, двое адвокатов-янки, похожие на ворон. Краснощекие немецкие торговцы и виноградари-итальянцы с блестящими темными глазами азартно били по рукам, заключая пари. Смуглые испанцы и нарядные креольские семейства старались держаться подальше от бродивших вокруг полуголых осагов, кикапу, сиу и представителей иных индейских племен. Несколько поодаль расположилась кучка рабов, почтительно наблюдая, как хозяева делают ставки. Дамы обмахивались веерами, разгоняя уже прогревшийся воздух, и оживленно обсуждали события предшествовавшего вечера, среди которых главным был бал в особняке Шуто.

Над толпой стоял гул голосов, в котором причудливо сливалась французская, испанская и английская речь, сдобренная индейскими диалектами и разнообразными акцентами. В день скачек цвет общества Сент-Луиса смешивался с последними подонками, населявшими прибрежную часть города, и одичавшими обитателями окрестной глуши. Сэмюэль Шелби наблюдал за этой картиной из седла, похлопывая по крупу чалого жеребца.

Рядом с ним восседала на красивой белой кобыле Лиза Куинн. Она не сводила глаз со своего мужа, вспоминая, как увидела его впервые шесть лет назад — он тогда принимал участие в скачках именно здесь. Как замечательно сложилась их жизнь и как трагически несчастлив ее брат! Лиза чисто интуитивно почувствовала острую неприязнь к Летиции с первого же момента знакомства, но ничего не сказала Сэмюэлю, так как виргинская красавица уже стала его женой. В последние четыре года, изредка получая письма от брата, Лиза читала меж строк и говорила себе, что первое впечатление, как правило, не обманывает. А теперь, когда брат и сестра снова воссоединились, она могла лично убедиться, насколько разочарован Сэмюэль в семейной жизни. Чтобы понять это, не нужно было обладать ее опытом специального агента президента, но Лизу шокировало и опечалило известие о намерении брата получить развод. Как же он настрадался, раз был вынужден принять такое решение.

Лизе хотелось чем-то помочь брату, но она боялась, как бы он не счел ее слова вмешательством в его личные дела.

— Сэмюэль, — нерешительно начала Лиза, — я помню, каково мне было, когда ты расспрашивал меня об Эдуарде, моем первом муже. Так что, если ты не хочешь говорить о себе и Летиции, я пойму. Но поскольку я тоже пережила крах своего первого брака… В общем, с учетом моего горького опыта из меня получится неплохой слушатель… Ты бы мог поделиться со мной, облегчить душу…

— Признаю свою вину, — ответил он. — Мне не следовало так неожиданно говорить тебе о разводе. Нужно было тебя подготовить. Но у меня голова все время забита мыслями об этом задании. А Летиция и моя прежняя жизнь — все это осталось далеко позади, там, на Востоке.

Лицо его на миг исказила гримаса страдания, но ей на смену тут же пришло выражение циничной суровости, ставшее для него привычным за последние четыре года.

— Ах, Сэмюэль, куда подевался тот пылкий юный идеалист, каким я тебя знала? Ведь ты так верил в жизнь, так умел ей радоваться!

— Неужели? Это было так давно, что я позабыл, — небрежно проронил Шелби.

— А я хорошо помню своего мужественного младшего брата, который рисковал жизнью, спасая меня от Эдуарда.

— Будь счастлива, Лиза. Хотя бы одному члену семьи Шелби должно повезти в семейной жизни. Бог свидетель, у Элханана с женой не сложилось, и мне суждено следовать по его стопам.

— С отцом — это совсем другой случай. Он прожил с нашей матерью шестнадцать лет, и у них было двое детей, когда она его бросила. А тебе нет еще и тридцати, и у вас с Летицией нет детей.

— Верно, она не хотела меня обременять заботами о детях, — с горечью сказал Сэмюэль. — Да и сама не стремилась взваливать на свои плечи эту тяжкую ношу. Если бы ей пришлось заняться воспитанием детей, не осталось бы времени и сил, чтобы биться за место в большой политике.

Лизе стало не по себе при виде того, как он заиграл желваками. Конь под ним тревожно всхрапнул и нервно переступил ногами, когда руки Сэмюэля непроизвольно натянули поводья. Лиза нежно погладила брата по руке.

— Знаешь, в свое время я тоже считала, будто для меня все кончено. Но когда-нибудь и для тебя все изменится. Ты встретишь девушку…

— Не уговаривай меня, не нужно. У меня нет ни малейшего желания надевать на шею новый хомут, — отрезал он, и по его тону чувствовалось, что это его окончательное решение.

— Я говорила тогда то же самое. Более того, если помнишь, я даже не подавала на развод. Одно могу тебе сказать, мой маленький братец: нам не дано знать, что нас ждет, а жизнь полна сюрпризов.

— Позволь напомнить, — улыбнулся в ответ Сэмюэль, — то, что пытался внушить с детства: я действительно младше тебя, но значительно крупнее.