Мэгги Осборн - Лучший мужчина Страница 22

Ладонь его оказалась широкой и твердой, шероховатой от мозолей и сильной. У него были рабочие руки, работящие и умные, руки, казавшиеся ей удивительно выразительными.

Стараясь сконцентрироваться на веревке и не обращать внимания на тот очевидный факт, что ей стало трудно дышать, она заставляла себя делать то, что он велел, и с облегчением вздохнула, когда веревка закрутилась над их головами. Когда он отступил, чтобы приподнять ее локоть, его прикосновение показалось ей очень интимным и странно долгим, и она едва не пропустила момент броска. И пропустила бы, если бы он не крикнул:

— Отпускай!

Веревка взлетела вперед, и Фредди смотрела на нее с тем же выражением восторженного изумления, что и Лес. Когда Фредди, откинув голову, вскрикнула от радости, Дэл засмеялся.

— Отлично, дамы. Теперь тренируйтесь сами.

Достав из кармана часы, Фриско нахмурился.

— Еще час даю вам на веревки, а потом переодевайтесь в штаны, которые вам к тому времени принесут, и Дринкуотер покажет вам, как ездить на рабочих лошадках. — Увидев, что Лес побледнела, Фриско примирительно поднял руку. — Все, что от вас сегодня потребуется, — это удержаться в седле в течение трех часов. Эти три часа покажутся вам вечностью. И каждый день мы будем добавлять по часу.

Теребя веревку, Фредди смотрела вслед Фриско: вместо того чтобы повернуть к калитке, он легко перемахнул через забор и пошел к дому. Худощавые мужчины, как правило, не лишены грации, но, глядя на них, порой думаешь, что им не устоять против сильного ветра. Про Фриско такого не скажешь. В нем чувствовалась несгибаемая воля. Такого не согнуть, не сломать. В его походке угадывалась та же непреклонность, что и в стальном взгляде. Непреклонность. И в этом вся суть.

В глубине души и Фредди, и ее сестры полагали, что если им и придется участвовать в перегоне, то их ждет лишь видимость работы. Настоящие ковбои будут делать большую часть дела, а от сестер Рорк потребуется лишь присутствие, достаточно ехать рядом со стадом.

Но теперь Фредди увидела все в ином свете. Ужасное подозрение закралось ей в душу. Все указывало на то, что Фриско, соглашаясь возглавить Перегон, принимал их, женщин, всерьез. Если все прочие трейл-боссы отказывали им, ссылаясь на то, что женщинам не место среди погонщиков, то Дэл Фриско придерживался иной точки зрения.

Тормоз, который Фриско приладил на кресло Алекс, оказался усовершенствованием не только полезным, но и спасительным. Тормоз пришелся настолько кстати, что Алекс удивилась, как сам производитель не додумался ставить его на коляски серийно.

Однако тормоз не решал многих проблем, например, выкапывания костровой ямы. И пока Алекс не научилась преодолевать это препятствие, не было никакого смысла изучать устройство полевой кухни, которая теперь находилась на заднем дворе. Ей не придется заниматься приготовлением пищи, если не удастся справиться с этой дурацкой ямой.

Прежде всего Алекс огляделась, желая убедиться, что никто на нее не смотрит. Затем, вдохнув поглубже, она сказала себе: то, что она сейчас сделает, будет не первым унизительным действием в ее жизни, а лишь очередным. Еще никто не умер от стыда, напомнила себе Алекс. Затем, извиваясь всем телом, она сползла на землю. Как червь.

— Прекрати! — вслух одернула себя Алекс. — Делай то, что должна, и не рассуждай. Проверь, что из этого выйдет.

Коленную чашечку пощадил нож хирурга, и ползти она могла. Ползком Алекс подобралась к лопате, проклиная юбки, которые мешали ей двигаться, то и дело норовя запутаться. Схватившись за древко чуть повыше лезвия, она стала тыкать им в землю. Безрезультатно. Грунт оказался слишком твердым.

— Понимаю ваши затруднения.

Подняв голову, Алекс увидела Фриско, облокотившегося о повозку. Он наблюдал за ней. Краска горячим потоком залила ей лицо, мешая дышать.

— Я вернусь через пару минут, — объявил Дэл, забирая лопату.

Подобрав юбки, Алекс забралась на кресло, развернулась и, устало склонившись на один бок, опираясь плечом о колесо, подставила лицо солнцу. Она спрашивала себя, что сказал бы Пайтон, если бы увидел ее минуту назад, распростертую на земле, забывшую о том, что такое гордость и достоинство. Что сказал бы он о той отчаянной решимости, с которой она цеплялась за хрупкую соломинку надежды, которую протянул ей некий бывший пьяница по имени Дэл Фриско. Человек из тех, кого она раньше в упор бы не заметила. Посчитал бы он увиденное очередной иллюстрацией к поговорке «Каждому по заслугам»?

— Вот, попробуйте это, — сказал Фриско, протягивая ей лопату.

Она не заметила, как он подошел.

— Я попросил одного парня заточить лопату под острие.

Присев на корточки, он показал ей инструмент. Теперь лопата больше напоминала кельму.

— Посмотрим, получится ли лучше. — Дэл уселся на землю. — Нажмите и толкните. Лезвие сработает как рычаг и выбросит грунт наверх. Вам не надо копать глубоко. Вот так. Попробуйте.

Наконец ей удалось отковырять ком земли. Особым достижением то, что она сделала, трудно было назвать, но она чувствовала себя победительницей. Отдохнув немного и смахнув с лица пот, она вновь воткнула лопату в землю. На этот раз попытка оказалась неудачной.

— Дайте мне лопату, и я покажу, чего вы должны добиться. Смотрите.

Дэл откопнул несколько комьев земли и, перевернув их травой вниз, уложил вокруг образовавшейся площадки голой земли. Алекс подалась вперед, внимательно наблюдая за его действиями. Когда вокруг ямки появилось ограждение из кусков дерна, яма внезапно показалась значительно глубже.

— Мой подручный будет помогать вам делать яму для костра, — сказал Фриско, задумчиво глядя на женщину. — Вполне вероятно, вам не придется выполнять эту работу слишком часто, но вы должны уметь ее делать.

— Я думаю, теперь у меня получится, — медленно проговорила Алекс. Как бы тошно ей ни было, она знала свой характер: если надо, она переворотит весь двор, пока не сумеет сделать все как положено. — Дайте мне лопату.

У противоположной стороны коляски, там, где она сразу не увидела его, Дэл положил костыль. Взяв его одной рукой, другую он протянул Алекс, чтобы помочь ей встать.

— Дайте мне руку.

— Я не могу, — прошептала она, вздрагивая от отвращения при одном взгляде на костыль.

— Мы уже обсудили этот вопрос, миссис Миллз. Дайте мне руку.

Сердце ее сжалось от ужаса.

— Вы не понимаете! Если я буду ходить… я предам своего мужа.

Год назад она бы устыдилась того, что сделала в следующее мгновение. Она сжала кулаки и едва не завизжала от страха и отчаяния, и только сознание того, насколько она потеряла способность владеть собой, охладило ее и вернуло к реальности. Ей придется и через это пройти. Выбора не было. Не было, если она рассчитывала на будущее, в котором займет свое место чувство собственного достоинства.