Филиппа Карр - Слезы печали Страница 23

Некоторое внимание Харриет уделяла и Чарльзу Конди, помогая ему готовить роль. Я немного беспокоилась за Карлотту, поскольку складывалось впечатление, что она отстранена от всех дел.

Когда мы остались наедине с Харриет, я попыталась поговорить с ней.

— Не думаю, что Карлотте доставляет большое удовольствие наблюдать за тем, что происходит между тобой и Конди, — начала я.

— А что происходит?

— Ты что, не видишь, что он все больше увлекается тобой?

Она пожала плечами.

— Разве я в этом виновата?

— Да, — коротко ответила я. Она расхохоталась.

— Дорогая моя Арабелла, это должно волновать только Карлотту, разве не так?

— Карлотта не из тех девушек, которые будут умышленно завлекать мужчину.

— Что ж, если она его потеряет, это послужит ей уроком.

— Послушай, ведь мужчины не призы, за которые нужно бороться. Я уже не говорю о правилах хорошего тона… вряд ли это понятие вообще может соответствовать твоему поведению, правда?

— Насчет призов ты ошибаешься, — сказала Харриет. — Некоторые получают эти призы, даже пальцем не шевельнув, а другим приходится для этого поработать. Карлотта может потерять свой приз, так как и не пытается удержать его.

— Значит, ты собираешься завоевать Чарльза Конди?

— Ты же знаешь, что я всегда сражаюсь за главный приз, а Чарльза вряд ли можно считать таковым.

— Тогда почему бы тебе не оставить его Карлотте?

— Возможно, я так и сделаю.

У меня осталось неприятное чувство от этого разговора. Я заметила, что Харриет стала реже уединяться с Чарльзом, объяснив это тем, что надо больше сосредоточиться на ее сценах с Ромео.

Как-то раз, зайдя после ленча в комнату, я нашла ее обеспокоенной. Когда я спросила, что случилось, она, улыбнувшись, сказала:

— Леди Эверсли хочет серьезно поговорить со мной. Я должна прийти к ней в три часа.

— Зачем? — встревоженно спросила я.

— Вот это-то я как раз и хотела бы знать.

— Наверное, это как-то связано со спектаклем. Харриет покачала головой.

— Я не уверена. Она была довольно серьезной и, что обеспокоило меня больше всего, немногословной. Это при ее-то болтливости! Я удивилась, почему нельзя поговорить там же и сразу же. Но это, видимо, какой-то секрет — Возможно, она узнала, что ты не тот человек, за которого себя выдаешь. Она могла раскрыть твою грубую ложь.

— Даже если и так, она не отошлет меня. Без меня спектакль провалится.

— Ну и самонадеянность! — сказала я.

— Это правда! — парировала Харриет. — Нет, дело не в этом. Просто не знаю, что и думать.

Я редко видела ее такой озабоченной и потому с нетерпением ждала в нашей комнате ее возвращения после разговора с леди Эверсли. На этот раз Харриет была по-настоящему разгневана. Ее щеки пылали, глаза метали молнии — словом, она выглядела великолепно.

— Ну что, Харриет, в чем дело?

Она бросилась в кресло и уставилась на меня.

— Джульетту играешь ты, — наконец произнесла она.

— О чем ты говоришь?

— Это королевский приказ.

— Неужели леди Эверсли вызывала тебя именно за этим?

Харриет кивнула.

— Она, конечно, не приказывала, а просто поставила меня в известность, что ей кажется, будто я отнимаю у ее бесценного Эдвина время, которое он должен проводить с тобой.

— Я не верю.

— Но это правда. Она говорила со мной очень дружелюбно, горячо благодарила меня за мои старания сделать ее прием удачным. Она сказала, что высоко это ценит. Но тут же совершенно недвусмысленно заявила: играть Джульетту будешь ты, чтобы облегчить тебе игру в любовь с Эдвином — Ромео. Так должно быть. Это ультиматум. Да, под личиной взбалмошной и рассеянной Матильды Эверсли скрывается железная женщина. Она знает, чего хочет, и умеет этого добиваться. Я сказала ей: «Но ведь это очень сложная роль. Для нее нужна настоящая актриса, а Арабелла таковой не является. У нее нет опыта, нет достаточных актерских способностей». Она рассмеялась и ответила: «Ах, дорогая моя госпожа Мэйн, вы не понимаете, это всего лишь игра. Ее цель доставить удовольствие нашим гостям. А небольшие накладки в таких случаях только добавляют веселья, не так ли? К тому же Карлотта сообщила мне, что Арабелла выглядит совершенно прелестно в той шляпке, которую нашла на чердаке». Вот тогда я и подумала, что все подстроила эта кошка Карлотта.

— Не говори так громко, — попросила я. — И Карлотта вовсе не похожа на кошку.

— Похожа. Хитрая, скрытная, готовая пустить в ход когти.

— Ну, должно быть, ты и впрямь рассердила ее, флиртуя с Чарльзом Конди.

— Какая чепуха! Что я могу сделать, если я привлекательнее, чем она? К тому же это можно сказать не только обо мне. То же самое относится к девяносто девяти из ста женщин.

— Ладно, продолжай, — предложила я. — Что еще сказала леди Эверсли? Надеюсь, ты сумела скрыть свою ярость?

— И глазом не моргнула. Впрочем, если бы даже я себя как-то выдала, она отнесла бы это на счет моей любви к искусству.

— Скорее твоей любви к себе самой. Рассказывай дальше.

— Потом она немножко застеснялась. «Наши семьи, — говорит, — надеются на то, что удастся заключить брак между Арабеллой и Эдвином. Мой муж уже давно восхищается генералом Толуорти, одним из лучших воинов королевской армии. Король очень благодарен ему». Я кивнула и сказала с сарказмом, которого она не уловила: «Когда мы вернемся в Англию, король захочет доказать свою благодарность таким людям, как генерал». — «Ему это уже обещано, — ответила она, — так что, я думаю, как только мы вернемся…»Я закончила за нее: ..Его дочь окажется завидной партией для вашего сына «. —» Именно так и считает лорд Эверсли, — ответила она, — и родители Арабеллы тоже. В наше время вообще трудно что-либо устроить, тем более удачный брак. Вот поэтому я хотела, чтобы наш вопрос был улажен «.

Я беспокойно ерзала в кресле, смущенная и несколько рассерженная тем, что мои дела обсуждаются в такой манере.

— Ну, и о спектакле, — продолжила Харриет. — Пьеса очень романтична. Ромео и Джульетта — вечный символ любви. Леди Эверсли решила, что будет просто очаровательно, если парочка, от которой все ожидают заключения брака, сыграет эти роли.

— И что ты ответила?

— А что я могла ответить? Кое-что я прочитала в ее глазах. Думаю, Карлотта уже понашептала ей. Если бы я не согласилась с леди Эверсли, она сочла бы мое пребывание здесь невозможным. Какая неблагодарная женщина! Она уже забыла о том, что это я не позволила превратить ее прием в смертную скуку. Но так или иначе важно то, что она хочет, чтобы любовные сцены с Эдвином разыгрывала не я, а ты. Ну что ж, немножко попрактикуешься.

— Мне кажется, в этом есть что-то нечестное. Так что же мы будем делать?