Сабрина Бродбент - Если в сердце живет любовь Страница 23

— Перл Зисскинд-Сэш, — представляюсь я и протягиваю руку. Выйдя замуж, так и не нашла сил расстаться с девичьей фамилией. Настолько к ней привыкла, что не смогла представить иного существования и решила соединить с фамилией Адама. По-моему, не напрасно. Иногда помогает.

— Я доктор Ким. — Врач медленно пожимает наши протянутые ладони.

Хочется закричать, чтобы он скорее говорил правду. Сдерживаюсь и кричу молча, про себя.

— Есть новость хорошая и новость плохая, — наконец произносит доктор Ким, обращаясь к Хизер.

Я вздыхаю с облегчением. Хорошая новость наверняка означает, что отец жив.

— Хорошая новость: пациент еще дышит. Сердце стабилизировалось, — продолжает он тоном, которым умеют говорить только владельцы похоронного бюро и врачи, сообщающие дурные известия. — Плохая новость: пациент перенес весьма обширный инфаркт. Мы провели зондирование сердца.

— Что-что? — переспрашивает Хизер озадаченно, в полной растерянности.

— Это означает, что мы ввели трубку через бедренную артерию в паху и подвели ее к коронарной артерии, чтобы идентифицировать блокировку. Ввели нитроглицерин для расширения кровеносных сосудов и гепарин для разжижения крови. Затем произвели ангиопластику.

— Ангио… что? — снова переспрашивает Хизер.

Доктор вглядывается в ее лицо, явно пытаясь определить способность к пониманию, а потом продолжает. Правда, обращается уже ко мне:

— Ангиопластика заключается в помещении в месте блокировки шара-зонда, проводящего сквозь сердце кровь и кислород. Сейчас решающее значение имеет степень коронарного повреждения. Дело в том, что во время инфаркта часть сердечной мышцы отмирает и на этом месте немедленно возникает шрам. В результате сердце слабеет.

Сейчас мы переведем мистера Сэша в отделение коронарной терапии и продолжим исследования.

— Все будет хорошо, правда? — осторожно спрашиваю я.

Доктор молчит.

— Правда? — повторяю я и слышу, как в голосе звенит волнение.

— Правда заключается в том, что пока нельзя сказать ничего определенного.

— Нельзя сказать! — Хизер падает на стул и сморкается в платок, который тут же разваливается от чрезмерного употребления.

— Но вы же наверняка знаете, — слышу я собственный умоляющий голос.

— Разумеется, будем следить весьма тщательно, — сообщает доктор Ким профессиональным, ровным, отстраненным голосом. — Инфаркт обширен. Эхокардиограмма покажет степень поражения сердца. Если обнаружится множественная блокировка, может потребоваться шунтирование.

Хизер рыдает.

— Послушайте, — доктор Ким слегка понижает голос, теперь в его тоне можно уловить нотку сочувствия, — мистер Сэш находится в лучшем месте, какое только можно придумать в его положении. Наш госпиталь располагает новейшим оборудованием и самыми современными технологиями. Мы постараемся помочь.

— А шансы? Каковы шансы на выздоровление?

— Боюсь, придется подождать, что покажут исследования, — бесстрастно сообщает врач. — Мистер Сэш употреблял кокаин?

— Нет, — отвечает Хизер.

— Да, — отвечаю я.

— Во всяком случае, недолго, — уточняет Хизер.

— Да, недолго, — соглашаюсь я.

— Дело в том, что существует сильная корреляция между употреблением кокаина и инфарктом.

Отлично. Очень мило с его стороны это заметить. Явно устав от беседы с двумя глупыми женщинами, доктор Ким в конце концов скрывается за дверью, а вскоре из другой двери появляется Эшли. Мы принимаемся сумбурно рассказывать все, что знаем, а брат стоит, широко расставив ноги, кивает и потирает подбородок, словно выслушивает изложение судебного дела.

— Надо позвонить Лидии, — наконец решительно заключает он. Ему всегда удавалось ладить со сводной сестрой лучше, чем мне. — Она тоже имеет право знать.

Мы с Хизер покорно киваем. Эшли вытаскивает из кармана сотовый телефон и находит нужный номер.

— Что она сказала? — осведомляюсь я, когда он сует телефон обратно. Дело в том, что, когда все мы видели Лидию в последний раз, она открыто пожелала отцу смерти. Грандиозный скандал вошел в семейную историю. Кажется, я ничуть не удивилась бы, если бы сейчас сестра так же открыто обрадовалась исполнению желания.

— Потрясена и растеряна.

— Она вылетает?

— Не знаю, не сказала.

Выуживаю из Эшли три долларовых купюры и снова отправляюсь к автомату за кофе. Мы с Хизер уже едва держимся на ногах. И вот, наконец, нам позволяют увидеть папу.

Глава 10

Отсутствие родителей означало для нас не красивую фразу, а образ жизни. В мое последнее лето в Лос-Анджелесе мама с папой совсем не бывали дома. Зато я нередко изучала содержимое стоявшего в их спальне сейфа. Для нас, детей, забавная вещица всегда служила объектом повышенного интереса. Таинственные щелчки цифрового замка, совершенно потрясающая география железного ящика — он прятался в гардеробной, за бесконечными рядами вешалок с мамиными платьями. Однажды папа показал нам, как эта штука работает, и я моментально запомнила код.

В сейфе хранились кольца, браслеты, серьги и прочие побрякушки. Я любила их мерить, причем непременно вместе с нарядами, которые выбирала здесь же, в огромном, как комната, шкафу. Особое внимание привлекало потрясающее бриллиантовое ожерелье, которое мама надевала по самым выдающимся поводам. Оно сказочно сияло. Я с трудом справлялась со сложной застежкой и любовалась на собственное отражение в зеркале. Принцесса собиралась на бал. Герцогиня принимала гостей в своем великолепном замке. Кинозвезда появлялась перед зрителями в вечер триумфальной премьеры.

И вот в один прекрасный день в голову пришла мысль на время позаимствовать любимое колье. Было бы забавно показать украшение Лиззи. Подруга умела ценить достойные вещи. Поэтому я бережно убрала на место остальные сокровища, заперла сейф, аккуратно расправила мамины платья, села на велосипед и с ожерельем на шее поехала хвастаться.

Лиззи действительно сумела оценить ювелирное изделие по достоинству.

— А почему бы тебе его не продать? — подсказала она после того, как попросила разрешения примерить. — Деньги истратим в магазине игрушек, а на сдачу сходим в кино. Ломбарды охотно берут подобную дребедень и сразу платят кучу денег. Я точно знаю. За такое украшение можно получить целых сто долларов!

План показался замечательным. У мамы с папой столько драгоценностей, что они даже не заметят пропажи.

Нам заплатили больше — целых пятьсот долларов, и мы едва верили неожиданно свалившемуся счастью. Покупки из магазина игрушек едва помещались в руках, а из карманов все равно торчали купюры.