Патриция Поттер - Шотландская наследница Страница 23

— Подарок матери, — ответил Бен. — Она никогда с ним не расстается.

Элизабет захотелось побольше узнать о матери Сары Энн, но Бен говорил о ней так неохотно…

«Очевидно, это больной вопрос для него», — подумала Элизабет и ничего не спросила.

У Бена такие резкие, такие прямые манеры… как бы это сказать… такие американские. Нет, не стоит сейчас задевать тему, которая ему явно неприятна.

А почему, собственно, ему так неприятен разговор о матери Сары Энн? Может быть, потому, что он до сих пор питает к ней сильные чувства? Может быть, он любил эту женщину и любовь до сих пор жива в его сердце? Это, кстати, могло бы объяснить и его нежность в отношениях с Сарой Энн.

«А может быть, Сара Энн — настоящая дочь Бена Мастерса? — обожгла Элизабет неожиданная догадка. — Тогда все становится понятно. Мастерс сговаривается с американским адвокатом, которого нанял для поисков мистер Алистер. Они подделывают свидетельство о рождении… Хью, без сомнения, принял бы такую версию с большой радостью».

Саму же Элизабет внезапно осенившая ее мысль вовсе не обрадовала. Ей очень не хотелось, чтобы Бен Мастерс оказался жуликом. Хотя бы для того, чтобы не рухнули мечты — и покойного Джейми, и ее самой — о том, чтобы эта девочка оказалась настоящей наследницей. При этом Элизабет не стала углубляться в размышления о том, что ее желание видеть Бена Мастерса честным и порядочным человеком имеет под собой и другие причины.

Тем временем они спустились вниз и направились к кухонной двери. Здесь Элизабет зажгла лампу и вошла в чулан, где хранились лекарства и сушеные травы. Тут же нашлась и бутылка бренди — разумеется, предназначенная для тех же лечебных целей. Неизвестно, что думал по этому поводу американец, а сама Элизабет сейчас крайне нуждалась именно в этом лекарстве.

Нагрузившись всем необходимым, она вернулась в кухню. Бен стоял, прислонившись к стене, — огромный, мощный. И босой. Пуговицы на рубашке он, правда, успел застегнуть, и, заметив это, Элизабет с сожалением вздохнула. Однако несколько верхних пуговиц остались незастегнутыми, и даже оставшийся доступным для глаз вид его мощной шеи волновал Элизабет и притягивал ее взгляд.

Что же с ней происходит, растерянно думала Элизабет. Этот чужак мог оказаться и негодяем, и вором — кем угодно. Но ее тянет к нему. И с этим ей придется смириться.

Вот только не пригреть бы на своей груди змею!

Элизабет повела плечами, словно и в самом деле почувствовав прикосновение змеиного жала, и расставила на столе принесенные коробки.

— Вам не холодно? — поинтересовалась она. Бен не спеша окинул взглядом ее ночную сорочку.

— А вам? — спросил он.

— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос? — рассердилась Элизабет.

— Не всегда.

Ничего не скажешь, исчерпывающий ответ.

— Я всегда лечу себя сам.

— Я тоже, — раздраженно сказала она. И в самом деле, она давно уже привыкла заботиться о себе сама. Только сама.

У Бена чуть дрогнули уголки губ, и на лице появилась легкая улыбка — та самая, что так понравилась Элизабет.

— Расскажите мне о Хью и Барбаре, — попросил он. Элизабет повела плечами, стараясь скрыть смущение. Ей совсем не хотелось говорить о Хью и еще меньше — о Барбаре. Но, увы, это, кажется, неизбежно. Все мужчины непременно желают поговорить о Барбаре.

— Что бы вы хотели узнать?

— А вы их не любите, — заметил Бен.

— Мы все очень разные, — сказала Элизабет. — И у всех у нас разные интересы.

— А вас саму что интересует?

— Мне интересны люди, которые всего добиваются собственным трудом. Животные — за их неиспорченность. Искренность.

— А что интересует Барбару?

— Сами у нее спросите, — стараясь не выдать своего раздражения, ответила Элизабет.

— А Хью?

— Спросите у него, — с ноткой удовлетворения в голосе сказала она. Похоже, ей удалось вернуть должок и быть такой же краткой, как Бен в их недавнем разговоре.

— А много я получу прав, если Сара Энн будет признана законной наследницей?

— О да, — ответила Элизабет. — В этом случае до ее совершеннолетия вы будете распоряжаться Калхолм со всеми его землями и большей частью доходов. У меня и Барбары есть право на пожизненное проживание в доме, но и его вы сможете оспорить.

— Вас это должно огорчать.

— Не знаю, — сказала Элизабет.

— Почему?

Он был похож на дровосека. Вгрызается, врубается в нее, как в ствол топором. Настойчиво, неуклонно.

— Может быть, потому, что вы — не худший вариант, — ответила Элизабет, прибавив про себя: «Когда выбираешь из двух зол». Сказать-то она не сказала, но он все равно догадался.

— Лучший, чем Хью Джордж Александер Гамильтон? — спросил Бен, мастерски копируя манеру Хью произносить свое имя.

— Он хочет продать всех лошадей.

— У вас ценные лошади?

— Могут стать очень ценными через несколько лет, когда мы будем иметь своего чемпиона.

— О чемпионе мечтаете?

— Это была мечта отца Джейми, потом — его самого. Они оба страстно этого хотели.

— А теперь этого хотите вы?

— Да, — просто ответила Элизабет. После небольшой паузы Бен спросил:

— А как погиб ваш муж?

Неприятный вопрос. И, если разобраться, из тех, что его непосредственно не касаются. Можно было бы и не отвечать, но как-то так само собой получилось, что она ответила.

— Лопнула подпруга, когда он брал на лошади барьер. Джейми упал и сломал себе шею.

Мастерс закончил втирать мазь и убрал свою ладонь с руки Элизабет. Убрал, и ей сразу стало холодно и одиноко.

Порывшись в корзинке, Элизабет нашла травяной настой для лечения ожогов.

— Это должно помочь, — сказала она и взяла Бена за руку. Еще раз внимательно осмотрела обожженное место. Ожог оказался ненамного опаснее ее царапин, но на всякий случай…

— Стойте спокойно, — приказала она. Ей очень хотелось верить, что голос звучит у нее так же уверенно и властно, как у Бена.

Трудно сказать, как прозвучал голос Элизабет на самом деле, но Бен, во всяком случае, послушался. Она капнула немного воды, чтобы развести густую настойку, смазала ею обожженное место и забинтовала. За все это время на лице у Бена не дрогнул ни один мускул.

Ничего не отразилось и в его глазах: они по-прежнему были похожи на пылающий лед. Или, если хотите, на ледяное пламя. Холодные на первый взгляд, они тем не менее проникали в самую душу Элизабет, опаляя ее нестерпимым огнем.

Как бы то ни было, Элизабет очень надеялась на то, что компресс поможет больной руке Бена.

— Благодарю вас, — суховато поблагодарил ее Бен.

— Всегда к вашим услугам, — ответила она. Благодарным он не выглядел. Скорее — смущенным. Интересно, кто-нибудь раньше заботился о нем?