Сидони-Габриель Колетт - Вторая Страница 23

– Говорят, в «Обере» крутят неплохой фильм…

И ей стало немного жаль его при мысли, что ему в последнее время так недоставало сна, свободы, неспешной еды, свежего воздуха и что тем не менее он ни разу не уклонился от своих изнурительных профессиональных обязанностей…

– Ты сегодня после обеда туда не пойдёшь?

– Ни за что на свете! Я пойду только вечером. Да и они без меня лучше репетируют. Я их скорее сковываю… Да, я их сковываю, – повторил он с грустью в голосе. – Это странно, но мне никогда не удаётся быть им полезным до самого конца…

– Тогда отдохни, наведи красоту… Джейн, вы пойдёте со мной на примерку? – крикнула она.

Джейн вышла из столовой с закатанными рукавами блузки, с надетым поверх юбки передничком, очень хорошенькая.

– Фанни, вы с ума сошли! А что без меня будет делать новая горничная? Она даже расставить приборы не умеет! Можно подумать, что там, где она работала раньше, никто никогда не ел… И потом, я глажу свои комбинации…

В руках она держала утюг, за которым тянулся электрический шнур, и Фанни отправилась одна.

Она вернулась разбитая, оттого что ей пришлось изображать «супругу автора» перед молоденькими продавщицами с ледяными лицами и старыми восторженными продавщицами, проворными, с накладными буклями из седых и рыжих волос, переполненными искусственными эмоциями, жадными до сплетен, сгорающими от старомодной страсти к театру, актёрам и «бульварным пьесам». Они задавали Фанни сотни вопросов, каким-то чудом удерживаясь на грани оскорбительной бестактности. Ей нравились эти пожилые расторопные дамы, когтистые и одержимые, но по-матерински ласковые, как пособницы преисподней, где поправляют своё здоровье осуждённые на вечные муки грешники.

Дом, когда Фанни вернулась, сверкал чистотой. Отдающий уксусом запах доносил до самой прихожей весть, что Фару понежился в ванной. Он напевал в глубине квартиры, заходя то в кабинет, то в ванную комнату, некогда белоснежную, но теперь пожелтевшую и уже не кажущуюся столь комфортной.

Новая горничная, демонстрируя своё безграничное усердие, ходила по пятам за лакеем и ловила указания, которые тот давал вполголоса. Оба они кружили вокруг накрытого стола молитвенно почтительными шажками, словно вокруг одра покойника; однако для Фанни уже не было тайной, что новая прислуга покуривает в кладовке и тушит сигареты напёрстком… Ну и ладно! Сегодня вечером это жилище походило на дом, имеющий хозяина да ещё наполненный присутствием, возможно, преданной и скорее всего почти не виноватой подруги… Потребность мирно любить, ничего не знать, спокойно стареть размягчила душу Фанни.

Придёт пора не вишен и варенья,А всяких бед и разоренья,Миранд спесивый не захочет мне пла-а-тить…И мне останется лишь выть…—

пел Фару, который не был суеверным.

В ответ на эту импровизацию раздался смех Джейн, и Фанни, которая, не успев зажечь светильники по бокам трельяжа, ставила на кровать большую картонную коробку, увидела на светлом фоне ванной комнаты Джейн с закатанными рукавами, в передничке служанки, споласкивающую кисточку для бритья.

– Что? – спросил Фару. – Разве не прекрасная песенка?

– Какая-то глупость! – ответил ангельский голосок Джейн.

– А! Значит, глупость?..

Он прижал Джейн к стене, закрыв её всю своим высоким тучным телом. От неё ничего не осталось, кроме двух маленьких лодыжек и голого локотка, лёгшего на плечо Фару. Положив ей на лоб ладонь, он запрокинул её голову и, не задерживаясь, удобно поцеловал её в губы.

– А вот это – тоже глупость?

Наряженная служанкой молодая женщина кокетливо встрепенулась, посмотрела на себя в зеркало и объявила чуть глуховато:

– Это хуже, чем глупость, это – халтура.

Она покинула светлое поле ванной комнаты, и Фанни задрожала от страха.

«Сейчас она меня увидит… Сейчас она придёт сюда… Она догадается, что я их видела…»

Она быстро выскочила в столовую, где, чтобы прийти в себя, налила себе в стакан воды, и тут к ней подошла Джейн.

– Пить воду перед едой? Вы когда-нибудь станете разумной, Фанни? Вы только что вернулись? А где же платье?

– Я его принесла, – сказала Фанни.

– Вот это уже хорошо. Только не пейте так быстро! Что с вами?

– Меня что-то знобит, – сказала Фанни. Джейн взяла у неё недопитый стакан.

– Знобит? О, не надо, Фанни! Вы не шутите, правда же? Не хватало только гриппа перед премьерой! Но мне совсем не нравится ваш вид. Дайте-ка ваши руки!

Руки Фанни подчинились энергичной хватке двух рук, ещё хранивших уксусный запах ванны Фару; два тёмно-серых глаза, уверенных, изучающе-пытливых, вопрошали её глаза, изгоняя из них возможную болезнь… Она поперхнулась от подступившего рыдания, и глаза её повлажнели.

– Горло! Ну конечно! Аспирин, хинин, постель, тёплое питьё… Фару!

– Не тревожьте его…

– Ну что вы!.. Фару!

Он явился, с испачканными пудрой щеками и ушами, со своей импровизированной песенкой на устах.

– Она заболела, – коротко оборвала его Джейн.

– Нет! – протестовала Фанни, мотая головой.

– Нет? – переспросил Фару.

– О-на боль-на! – твердо сказала Джейн. – Фару-старший, вы едете туда? Только по пути заскочите в дежурную аптеку, она всегда открыта, и отправьте с машиной английский аспирин, пачку горчичников, раствор метиленовой синьки… Я здесь всё написала, вы отдадите бумажку Фрезье…

Она вышла, а Фару склонился к Фанни, повторяя: – Ну что ты, моя Фанни? Ну что ты?.. «Ах, в конце концов, так даже лучше», – подумала Фанни. Она улыбнулась Фару извиняющейся улыбкой, закрыла глаза и, скользнув на ковёр, растянулась на нём во весь рост.

Её притворный обморок дал ей кое-какую передышку. Укрывшись за закрытыми веками, она слушала их голоса, их частое дыхание. Фару с силой, хотя и неловко, схватил её в охапку: она доверилась этим мужским рукам, созданным, чтобы похищать и ушибать. Она знала, что в дверях он стукнет ей ноги, но зато уж держать её будет крепко. По-прежнему этот уксусный запах ванны…

– Эй, уйдите с дороги, дайте мне пройти, – сказал он Джейн.

– Я хочу придержать вам дверь, а то она закрывается… Разве можно так трясти упавшую в обморок женщину?.. Подождите, сейчас я разберу постель… Скажите Анриетте, чтобы она наполнила грелку горячей водой…

– Мне что, позвонить доктору Моро?

– Если вам так уж хочется. Пока что я знаю ничуть не меньше, чем он. Надо прежде всего, чтобы она пришла в себя… В бронхах у неё чисто, она дышит хорошо.

Они переговаривались быстро и приглушённо. Фанни постаралась продлить эту свою засаду, своё расслабление, своё алиби. Она постаралась сделать так, чтобы голова её легла красиво и чтобы лампа окрасила в розовый цвет её закрытые веки. Чья-то рука просунула под её разутые ноги мягкую горячую грелку.