Барбара Картленд - Волнующее приключение Страница 24

— То, о чем я не хотела бы говорить сейчас, — быстро ответила Заза.

— А почему? — настаивал он. — Мы познакомились уже достаточно близко и можем разговаривать и спорить на любые темы, вы должны открыться мне. Я не могу видеть, как ваши глаза потускнели, а губки ваши опустились в печальной гримаске.

Его сочувствие так согревало ее, что Заза была готова признаться ему во всем.

Но тут же она подумала, что если расскажет Пьеру о своей безумной авантюре, то он сейчас же откажется от нее и посоветует принцессе вернуться в ее позолоченную тюрьму.

Ее грустная участь вряд ли бы вызвала у простого французского символиста сочувствие. Разве могут затронуть его ее заботы? Принцесса поменяет один замок на другой, выйдет замуж за принца, которого она никогда не видела, и поменяет одну клетку на другую, может быть, еще более разукрашенную. И в этом вся разница.

Своим признанием она только поставит в неудобное положение профессора да и своего нового, такого симпатичного знакомого. Этот вдохновенный поэт-символист вел себя по отношению к ней пока безукоризненно, так что даже графине Гликсбург не было бы в чем упрекнуть его.

Пьер Бувье был вежлив и предупредителен, заботился о том, чтобы она не голодала, всюду сопровождал ее и взвалил на свои плечи нелегкие заботы о больном профессоре.

И все же он постоянно стремился остаться с ней наедине, что по дворцовому этикету Мелхаузена было недопустимо. И еще он обещал отвезти ее на танцы, куда-то на Монмартр или на набережную Сены.

Состоятся ли эти танцы? Ей бы очень хотелось. В своем воображении она уже танцевала польку в его объятиях. Ее размышления прервал мягкий голос Пьера Бувье.

— Вы так красивы, что у меня в голове мгновенно рождаются десятки стихов, посвященных вам. Но я жалкий дилетант и понимаю, что они недостойны вас. Еще не родился поэт, который способен воспеть все ваши прелести.

— Вы заставляете меня краснеть, — откровенно призналась Заза. — Но почему-то я не смущаюсь. Может быть, воздух Парижа так действует на меня, что я утеряла всю свою прежнюю робость. И на вас он действует тоже? Вы слишком переоцениваете меня, как мне кажется.

— Вас невозможно переоценить, — твердо заявил Пьер Бувье. — Вы сокровище, которому на любом аукционе невозможно назначить цену. Я не хочу знать всех ваших тайн, но на один вопрос вы должны мне ответить откровенно. Когда-нибудь вас целовал мужчина?

Заза была изумлена его вопросом, но, прежде чем она смогла что-либо возразить, его лицо склонилось к ее лицу. Теперь она наконец-то поняла, что рядом с ней находится не просто поэт-символист и услужливый кавалер, но к тому же еще и молодой привлекательный мужчина.

С большим трудом она подыскивала нужные слова.

— Я… так думаю, месье, что вам не следует задавать мне… подобные вопросы.

— Да, мне не следует спрашивать вас, ведь я заранее знаю ответ, — сказал он уверенно. — Вы никогда не целовались прежде, и мне приятно, что я буду первым.

Заза собиралась объявить ему, что, каким бы Пьер ни был симпатичным, он все-таки не должен делать подобные вещи. Но только она собралась сказать это, как Пьер уже прижался к ее рту своими губами и тем самым парализовал ее волю.

Она не понимала, как это случилось, но почему-то весь мир вокруг нее стал вдруг невидимым, и осталось только солнечное сияние, о котором писал поэт Маларме.

Куда делись все ее прежние переживания, ее папаша и графиня Гликсбург? Дворец Мелхаузен и даже любимая сестрица Рейчел? Ничего не осталось, кроме их губ, слившихся в поцелуе.

Нет, не совсем так! Еще оставались глаза Пьера, устремленные на нее, и, чтобы избежать его взгляда, ей пришлось прикрыть глаза ресницами и полностью отдаться поцелую.

Разумеется, принцессе надо было возразить, а может быть, и убежать прочь, но собственное тело не подчинялось этим благим намерениям.

Она оставалась на месте, страстно целуясь с молодым человеком в тени каштана на набережной Сены. Его руки обвились вокруг ее тонкой талии, листва шелестела над ее головой, ветерок с реки словно пел мелодию любви, а ее губы наслаждались поцелуем, хотя совсем не желали этого.

Впрочем, Заза не верила, что это случилось на самом деле, она считала, что поцелуй лишь плод ее воображения. Мало ли что может пригрезиться молодой девушке? Например, что ее грудь прижимается к груди мужчины, что она уже перестала быть Марией-Селестой или даже Заза, а стала частью этого молодого человека.

Подобные ощущения нельзя было описать словами. Как будто волшебная мелодия вдруг заглушила все шумы огромного города, и они остались только вдвоем.

Поцелуй затянулся. Губы Пьера стали более настойчивыми и более требовательными. Что-то внутри ее существа готово было откликнуться на это желание, и она прильнула к нему. Последние здравые мысли улетучились из ее головы.

Наверное, это и есть любовь! Вот об этом она и мечтала всю жизнь. Поэтому Заза и не хотела выходить замуж без любви, хотя знала, что обречена на это.

Пьер оторвался от нее, чтобы заглянуть в глаза девушки, но Заза страстно желала продолжить поцелуй и пробормотала что-то в знак протеста. Вероятно, он даже удивился ее порыву, потому что в глазах его мелькнуло недоумение, и тогда, смутившись, она уткнулась лицом в его плечо, стараясь скрыть свое смущение. Пьер нежно погладил ее по волосам.

— Моя дорогая, моя сладкая, моя милая, — приговаривал он. — Всю ночь я думал о тебе. Лежал без сна и мечтал о том, что сейчас случилось.

Он почувствовал, как она вздрогнула.

— То что я ощущаю, я могу выразить только в стихах. Пьер замер на мгновение, как бы раздумывая, а потом начал ласково шептать ей на ухо:

Туманный рассвет застал меня в мечтах,

Как будто поцелуя след остался на моих губах.

Как будто сильная гроза промчалась надо мной

И радуга возникла над моей головой…

Заза чуть не задохнулась от восторга. Даже не сами стихи, а то, с каким чувством их декламировал Пьер, глубоко поразило ее душу. Как будто все ангелы рая разом запели хором.

— Этого не может быть, — едва слышно произнесла она. — Я, наверное, сплю.

— Нет, это явь, — твердо заявил Пьер. — Но эта реальность прекрасна, потому что вы, Заза, и есть само совершенство!

Он коснулся пальцами ее подбородка и поднял головку девушки вверх. Взгляд Пьера прожигал ее насквозь.

— Я заблуждался, — сказал он, глядя на нее сверху вниз. — Мне раньше казалось, что вы прекрасны и внешне и внутренне. А теперь я понимаю, что вы и есть символ всемирной красоты. Вы и есть центр, вокруг которого вращается вся вселенная! После того как я поцеловал вас, я это понял.

Пьер снова приник к ее губам. С каждым новым поцелуем огонь разгорался в ней все жарче, и Заза подумала, что как бы не загорелось на ней ее легкое платье.