Анн Голон - Анжелика. Война в кружевах Страница 24

Безусловно, речь шла именно об этом Лувуа. Анжелика не предполагала, что он настолько молод, но не стоило забывать, что он приходился сыном Ле Телье, государственному секретарю и канцлеру, члену Высшего Совета.

Маркиза надеялась предложить Лувуа деловое сотрудничество и хотела заручиться поддержкой его и его отца.

Маркиз де Лавальер лавировал между группами придворных, явно намереваясь присоединиться к Анжелике.

Она хотела было улизнуть, но передумала.

О маркизе де Лавальере ей довелось слышать как об очень ловком придворном с огромными связями, которые могли бы оказаться полезными, раз уж он «знает двор, как никто другой».

— По-моему, король не сердится на вас за вчерашнее опоздание на охоту, — сообщил молодой человек, подходя к маркизе.

«Поэтому вы и осмелились продолжить свои ухаживания», — подумала она. Но надо было сохранять хорошую мину при плохой игре, и она завела разговор о придворной должности. В ответ Лавальер только рассмеялся и с сочувствием взглянул на свою собеседницу.

— Наивная малышка… Вы ничего не понимаете! Чтобы получить самую ничтожную должность, нужно убить даже не одного человека, а добрый десяток. Вам известно, что все должности в свите короля и королевы продаются сроком лишь на один квартал?

— Неужели?

— Мы можем приобрести должность только на три месяца. Затем она вновь выставляется на продажу. Самого короля раздражает постоянная смена лиц на той или иной должности, ведь у него есть свои привычки и ему хочется стабильности. К примеру, Его Величество ни за что не желает расставаться с Бонтаном, своим первым камердинером, и поэтому государь вынужден постоянно помогать верному слуге в получении этой должности, даже оплачивает его право на выкуп. А многим это очень не нравится.

— Бог мой, какие сложности! Неужели король не может изъявить свою волю и запретить эту странную торговлю?

— Необходимо ублажить всех, — сообщил маркиз де Лавальер и сопроводил свои слова жестом, указывавшим на то, что ему этот удивительный порядок представляется столь же привычным и неизбежным, как смена времен года.

— А вы — как вам удается устроиться? Мне сказали, что вы всегда находите прекрасные должности, которые приносят отличный доход!

— Это преувеличение. Да, я занимаю должность лейтенанта короля, но это самая скромная должность, если говорить о жалованье. Если же учитывать экипировку и подготовку для четырех кампаний, а еще и все расходы, что требуется нести при дворе, то я никогда не смог бы свести концы с концами, если бы в моей голове не появлялись некоторые идеи…

Де Лавальер прервался и остановил жестом проходящего мимо человека.

— Ну что, их приговорили? — с беспокойством поинтересовался он.

— Да.

— К колесованию?

— К колесованию с отсечением головы.

— Замечательно, — удовлетворенно кивнул молодой маркиз. — Скажем, одна из моих обязанностей, — объяснил он Анжелике, чье наивное удивление льстило ему, — забота о выморочном имуществе[25]. Вы не знаете, что это такое, вижу-вижу по вашим глазам, крошка.

— Клянусь, я занималась многими вещами, так что…

— В таком случае вы должны знать, что если какой-нибудь поданный королевства осужден на смертную казнь, то все его деньги, все его имущество, сколь бы значительным оно ни было, переходят к короне. С этого момента им распоряжается король, и чаще всего он дарует это имущество тому, к кому благоволит. Должность позволяет мне всегда быть в курсе событий и первому подать прошение о получении выморочного имущества. Обычно король не может мне отказать. Ему ведь это ничего не стоит, не правда ли? Так что я внимательно следил за процессом бывшего помощника бальи[26] Шартра, великого и совершенно беззастенчивого ворюги, виновного во многих преступлениях. Он ограбил всю округу и в конце концов был арестован вместе с двумя своими сообщниками по разбою, господами де Каром и де Ла Ломбардьером. Как вы только что слышали, их приговорили к казни, головы им отрубят. Для меня очень выгодное дельце!

Молодой человек с довольным видом потер руки.

— Именно этих сведений я ждал все сегодняшнее утро и даже не последовал за королем на церемонию «исцеления золотушных». Надеюсь, что он не заметил моего отсутствия; ведь не мог же я пропустить такую новость. У этих бандитов крупнейшие состояния, не считая мелких доходов от разных краж. Я заранее составил прошение, в надежде стать бенефициаром[27]. И лично отнесу эту бумагу, причем немедленно. В этом деле все решает скорость. Ну и чутье. Вот послушайте, у меня есть еще один «след», хотя тут дело более деликатное, но я надеюсь на благоприятный исход и на то, что приду первым. Это касается графа де Реторфора, француза, убитого при Танжере, когда он находился на службе у короля Англии. Если я сумею собрать доказательства, что этот самый де Реторфор был англичанином, то смогу встать в очередь за его наследством, так как состояния иностранцев, находящиеся во Франции, после смерти владельцев также отходят короне…

— Да как вы сможете доказать, что француз был англичанином?

— Как-нибудь вывернусь, что-нибудь придумаю. У меня вообще фонтан идей… Но я вас оставляю, моя красавица, так как полагаю, что Его Величество не станет медлить и вновь вернется в парк.

«Этот красавец действительно очень ловок, — сказала себе немного озадаченная Анжелика, — но у него замашки злого кота и разум стервятника».

Так что мысль обратиться к Лувуа показалась мадам дю Плесси весьма здравой. Она вернулась на галерею, где обещала ждать придворного. Ждала она очень долго. Король, принимавший кого-то, лично задержал Лувуа.

От размышлений ее отвлекли шум и гул голосов, которые поднялись с появлением из рабочего кабинета короля делегации иноземцев в ярких одеждах, сопровождаемых министром Лувуа.

Это было экзотическое зрелище: желтые лица, раскосые глаза, сверкающие тюрбаны, усыпанные драгоценными каменьями, струящиеся волны желтых и зеленых шелковых одеяний, у пояса — кинжалы, инкрустированные изумрудами и алмазами.

По толпе прокатился шепот восхищения.

— Посольство Великого Могола…

— Вы заблуждаетесь, это махараджа Бирмы со свитой, они в первом путешествии по Европе.

Заинтригованная Анжелика некоторое время любовалась разноцветным кортежем, рядом с которым все придворные, несмотря на их многочисленные ленты и плюмажи, неожиданно показались блеклыми и невыразительными.

Она вздохнула, сама не понимая почему.

Вернулся Лувуа. Проходя мимо Анжелики, он склонился в легком поклоне и прошептал, что, к великому сожалению, обязан присутствовать и на следующей аудиенции, но по окончании ее непременно доставит себе удовольствие и посвятит несколько секунд прекрасной собеседнице. Увы, всего лишь несколько секунд — потом он должен прислуживать во время трапезы Его Величества, так что у него «нет ни мгновения на собственные дела».