Джуд Деверо - Дорога страсти Страница 24

— Это мне следует извиниться, — возразила она, зная, что лжет, но также зная, что от этой лжи зависит ее брак с Тейлором. — Мое поведение тоже было непростительным. Я прошу вас не уезжать. Пожалуйста.

"Пожалуйста», — подумал он. Она печально смотрит на него огромными глазищами и говорит «пожалуйста». Он знал, что должен уехать. Он знал, что она — не для него. Она противопоказана ему, как пирог толстяку, как спиртное пьянице. Но он знал, что не может расстаться с ней. Он останется и научит ее жить самостоятельно. У него есть обязанности перед профсоюзом, и он выполнит их.

— Хорошо, я остаюсь, — произнес наконец он. — Садитесь в тени, под деревом. Придется подождать, пока я заменю колесо. А потом я отвезу вас на лекцию и обещаю не ехать слишком быстро.

Она пробормотала слова благодарности и пошла в тень. Она была права, когда спорила с ним. Но его слова заставили ее задуматься. Неужели у других людей нет распорядка дня? Неужели другие едят когда и что захочется?

Она постаралась прогнать эти мысли из головы. В конце концов, она сама выбрала подчинение Тейлору.

Глава 7

Хэнк направлялся в сторону Террилла со скоростью десять миль в час. Этот город превосходил Кингман по размерам раза в три и был более современным — со множеством магазинов и мест, где можно развлечься. Люди на улицах следовали в одежде моде, а некоторые женщины даже пользовались косметикой.

Если бы Хэнк не был таким мрачным, он бы заметил, с каким интересом провожают его желтую машину женские взгляды. Он резко затормозил у здания Масонского Общества, где читалась лекция Аманды, вышел из машины и открыл перед девушкой дверцу.

— В котором часу это закончится? — угрюмо спросил он.

— В час. А вы разве не идете?

— Боюсь, евгеника меня не интересует.

— Библиотека находится…

— Я заметил неподалеку местечко, где показывают кинокартины. Схожу туда.

Глаза Аманды раскрылись от удивления.

— Синематограф?

Хэнк засунул руки в карманы.

— Ага. Увидимся в час.

Аманда стояла на тротуаре и смотрела, как он отъезжает. «Кинокартина, — думала она. — Он и в самом деле поехал смотреть кинокартину. О чем, интересно?"

В Масонском Обществе женщина-лектор с энтузиазмом рассуждала о селекции людей с целью создания расы совершенных разумных существ, но Аманда могла думать только о синематографе.

Когда после лекции она вышла на улицу, то обнаружила, что Монтгомери уже поджидает ее, прислонившись к припаркованной у входа машине.

— Не против пообедать, прежде чем мы отправимся домой? — спросил он.

Она согласилась, он отвез ее в миленький ресторан на окраине города. У Аманды потекли слюнки, как только они вошли внутрь. Последний раз, когда она обедала с профессором, ей довелось попробовать вкуснейшую в мире еду.

Когда официантка подошла к их столику, желудок Аманды сжался от предвкушения, но Монтгомери заговорил первым.

— Леди на особой диете. Не могли бы вы принести отварной картофель без подливки, отварную фасоль и рыбу, все без соуса.

Официантка посмотрела на Аманду, которая надеялась, что девушка откажется принять такой заказ, но та только сказала:

— Хорошо, а что будете вы?

— Ваш фирменный обед, — ответил Хэнк. Аманда постаралась скрыть разочарование даже от самой себя. Конечно же, полезнее употреблять здоровую цельную пищу вместо жареной, жирной и политой соусами. Она сглотнула слюну и постаралась не думать о еде.

— Вы посмотрели кинокартину, профессор Монтгомери?

— Конечно, — пробормотал он, не глядя на нее. По правде говоря, он не уделил должного внимания сюжету, поскольку думал только об Аманде. Ему нужно было побыть вдали от нее. Он не вынесет, если придется час за часом находиться рядом.

— Вам понравилось? — Ей хотелось задать тысячу вопросов, но она не осмеливалась. Кинокартины — нечто легкомысленное, не дающее пищи для ума.

— Все, как обычно, — ответил он. — Хороший парень, плохой парень и невинная девушка, злоупотребляющая косметикой.

— Ну да, — пробормотала она, не зная, как заставить его рассказать побольше.

Принесли заказ, и Аманда тайком наблюдала, как перед Монтгомери появляются самые восхитительные блюда: салат из клубники с ананасами, жаренная в масле форель, заправленные помидоры, огурцы под французским соусом, суфле, сдобные булочки и кофе. Ее собственная еда выглядела простой и безвкусной, и она боялась, что не сможет скрыть полный зависти взгляд, если не отвлечется от еды.

— Может, обсудим что-нибудь? — спросила она.

Хэнк с ужасом поднял глаза. Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, ее движения были исполнены грации. Он понимал, что ему лучше с ней не разговаривать, но все же произнес:

— Хорошо.

— Что бы вы хотели обсудить? — спросила она. — Я только что прочла о последнем законе о тарифах Вильсона. Или же вас больше интересуют экономические реформы на Балканах?

Стоило ей заговорить, и он сразу же начинал понимать, что эта женщина — не для него. Он даже осмелился улыбнуться:

— Я ничего об этом не знаю.

— Да? — сказала она, провожая глазами блестящий от масла кусок, который он отправил в рот. — Может, американские налоги? — спросила она с надеждой. — Я еще знаю о налоговой системе в Англии и Дании.

Хэнк улыбнулся еще шире:

— Все это не для меня.

Он надрезал булочку, и Аманда почувствовала ее аромат, а когда он начал намазывать ее, подтаявшее масло заполнило мелкие отверстия в сдобе.

— Сербия? — быстро спросила она. — Адрианополь? Турция?

Может, разговор о войне отвлечет ее от аппетитных запахов?

— Ничего не знаю, — с довольным видом заявил он. Наконец-то он вспомнил, что она ему не нравится. — Почему бы вам не рассказать мне об этом?

Если она станет продолжать в том же духе, он будет помнить об этом достаточно долго, чтобы добраться до дома и избавиться от нее.

Она говорила, а он ел. Она рассказывала о том, как болгары после трехдневной осады захватили Адрианополь. Она рассуждала о реакции Австрии и перспективах объединения Сербии и Черногории.

Она говорила — вернее, читала лекцию — и Хэнк чувствовал себя все лучше. Эту Аманду он не любил. Эту Аманду легко представить рядом с Тейлором. Может, она родит от него набор энциклопедий.

Официантка принесла две порции десерта — персики, политые сахарным сиропом. Хэнк велел было унести вторую тарелку, но Аманда схватила ее и начала жадно есть. Он никогда не видел, чтобы так ели, — чувственно, с удовольствием, как будто она занималась любовью.

— А что еще вы знаете о войне? — сердито спросил он.

Аманда попыталась сосредоточиться, но божественный запах персиков мешал ей.