Миган Маккини - Как прелестна роза Страница 24

— Я преподавала в школе, хотела купить дом.

— Понятно, — отозвался Кейн; было ясно, что он не верит ей.

— Эти деньга оставил мне муж.

— Неправда. — Он поднял голову. — Зачем же, имея столько золота, продавать обручальное кольцо? — И улыбнулся. От его улыбки девушку пробрала дрожь. Кейн уличил ее во лжи, к теперь, что бы она ни сказала, он не поверит ее объяснениям. Поэтому Кристал решила ничего не говорить. Молчание — более достойный выход из глупого положения, чем неубедительные ответы.

— Ты ненавидела его, да? — спросил Кейн каким-то до странного умоляющим тоном.

Теперь уже Кристал отвела глаза.

— Я расскажу о своем прошлом только в том случае, если ты согласен мне помочь.

Кейн обвел взглядом спящих мужчин. Они храпели в унисон с уханьем совы. Потом его глаза опять остановились на Кристал. Казалось, он что-то хочет сказать, но почему-то не решается. Кейн вновь посмотрел на разбойников. Очевидно, он опасается, что кое-кто подслушивает их, притворяясь спящим, подумала девушка, и собралась было задать ему вопрос, но Кейн, запихнув в кобуру кольт, положил конец разговору. Он расстелил постель по другую сторону очага и жестом приказал ей укладываться.

Кристал, не понимая, чем вызван его внезапный гнев, с трепетом ожидала, когда он ляжет рядом. Но Кейн не спешил залезать под одеяло. Он сел спиной к теплому очагу и, вытащив из переметной сумы губную гармошку, стал наигрывать мелодию песни «Том Дули». Кто-то из разбойников — кажется, Кайнсон — крикнул ему:

— Кейн, ну ты даешь, парень! Нашел чем заняться! Будь у меня такая баба, я бы и не вспоминал про гармошку!

В печной трубе эхом отозвался хохот мужчин, лежащих по другую сторону очага. Кристал поежилась. Кейн запел:

— «Склони свою голову, Том Дули, склони свою голову и плачь. Ты убил Лори Фостер, и смерти тебе не миновать». — Слова песни звенели у девушки в голове. — И смерти тебе не миновать».

Глава 6

Утро воскресного дня выдалось беспощадно-холодным. Ночью ударил мороз, посеребрив инеем землю, деревья и даже одеяло, под которым они спали. Кристал с содроганием думала о том, что через несколько минут ей придется расстаться с теплом тела Кейна, но над горами уже брезжил рассвет, и с западной стороны склоны хребтов приобрели очертания еще задолго до того, как над лагерем разбойников рассеялась тьма, а из-за гребней восточных холмов выглянуло солнце. Так уж причудливо извивался рельеф в этой горной местности, что, есливы хотели понаблюдать рассвет, нужно было повернуться лицом к западу.

Кристал лежала к Кейну спиной и, хотя не видела его, знала, что он тоже проснулся. Кейн не торопился вставать, очевидно, как и она, не желая покидать теплую постель. Выкуп за заложников привезут через два дня. Всего два дня осталось ей мучиться в плену банды Кайнсона и еще целых два дня выдерживать натиск противоречивых чувств к мужчине, с которым сейчас она лежит под заиндевелым одеялом. Чем все это кончится, одному Богу известно. Вариантов было много, но одно Кристал знала наверняка: Кейн не отдаст ее на растерзание своим сообщникам, не позволит Кайнсону и его подручным забить ее, как беспомощного ягненка, когда те получат выкуп, ~ слишком уж часто рисковал он собой, защищая ее. А вот за мистера Гласси, Пита и остальных пленников девушка серьезно тревожилась. Их будущееоставалось туманным. Но ведь, откровенно говоря, все они на волосок от смерти. Ее судьба зависит не только от Кейна. Он не в состоянии предусмотреть все. В некотором роде он и сам пленник, заложник преступления, совершенного при его активном участии.

С востока, перекатываясь через остроконечные вершины гор, в ущелье струился бледный свет; иней кое-где начинал подтаивать. Кейн шевельнулся, и Кристал приготовилась к тому, что сейчас он откинетодеяло и ее обдаст холодом, но минуты текли, а ей по-прежнему было тепло. Тогда девушка повернулась на спину, желая посмотреть, что делает ее страж, и уперлась взглядом в его лицо, которое находилось всего в нескольких дюймах от ее собственного. Кейн лежал на боку, одной рукой подпирая свою темноволосую голову, другой — прижимая к груди портупею.

Он глядел на нее. Кристал ощутила на своей щеке тепло его неслышного дыхания. Словно птица в силке, она завороженно смотрела в серые глаза Кейна, наконец-то увидев и сам источник, излучающий холод: радужная оболочка вокруг зрачков пестрела голубыми, как льдинки, трещинками, которые остужали просачивающееся наружу тепло, взамен наделяя его глаза притягательной силой, неотразимостью и еще чем-то необъяснимо путающим.

Кристал, чувствуя, как в ней просыпается непреодолимое влечение к этому человеку, в замешательстве опустила веки. Его лицо так близко, на расстоянии Дыхания. Стоит только шелохнуться, и его губы сольются в поцелуе с ее дрожащими губами. А он хочет поцеловать ее. Женское чутье подсказывало Кристал, что Кейн так же жаждет этого поцелуя, как и она.

Ее взгляд задержался на его горле; над свободно повязанным платком краснел шрам. Она не хотела ничего чувствовать, но жилка на шее Кейна пульсировала так зазывно и соблазнительно, что девушка пришла в еще большее замешательство и поспешно перевела взгляд на его грудь, стараясь не замечать, как она размеренно вздымается и опускается, хотя от этого волнующего зрелища по телу разлилась горячая истома.

В вороте рубашки виднелась белая шерстяная нательная фуфайка, которую не мешало бы выстирать. Странно, но она не чувствует никаких дурных запахов. То ли Кейн чистоплотнее других бандитов, то ли, постоянно находясь с ним в тесной близости, она просто утратила способность отличать вонь от аромата. Теперь рядом с Кейном она ощущала только естественный запах его тела, такой же дикий, как у лошади, — дух возбужденного животного естества; все наносные запахи исчезли. Конечно, после ванны общаться с ним было бы куда приятнее; им обоим следовало бы выкупаться. Кристал уж и не помнила, когда в последний раз видела горячую воду или расчесывала волосы. Однако сейчас это казалось несущественным. Этот разбойник в силу своей натуры умел все низвести до элементарного, во всем подчеркнуть суть изначального, природного. Он заставляет ее воспринимать весь трагизм жизни в самом что ни на есть упрощенном варианте, лишая ее права выбора, одним своим присутствием отметая ненужные условности, вынуждая ее позабыть о правилах приличия, потому что в сравнении с самой жизнью все это бесполезная шелуха. И этот опасный, не знающий жалости человек — в то же время ее покровитель. Однако с ним следует держаться настороже. И, возможно, потому, что волей обстоятельств вот уже несколько дней она балансирует на грани между жизнью и смертью, порой наступают такие моменты, когда она под влиянием Кейна готова отрешиться от окружающего, от своего прошлого и настоящего, от своих принципов в угоду той простейшей истине, что оба они — живые существа, а именно: мужчина и женщина. И самое ужасное… она также почти готова признать, что все остальное не имеет значения.