Джейн Бонандер - Пыл невинности Страница 24

Если бы была жива мама, она научила бы Скотти, как нужно себя вести: падать иногда в обморок, кокетливо хихикать и хлопать ресницами, словом, флиртовать, как девушки, приезжавшие каждое лето в долину.

Но Скотти не походила на городских девушек. Когда ей хотелось что-то узнать, то она спрашивала, не задумываясь о последствиях, и ничего не могла с собой сделать. Как сегодня! Ее на самом деле с первого же дня интересовали густые волосы на груди Алекса. Что же плохого в ее вопросе?

Интересно, закончил ли он мыться? Времени прошло много, скорее всего, закончил. Лохань была большой, но даже она не могла в ней лечь, не говоря уже об Алексе, который был вдвое больше ее.

Скотти в последний раз легонько ударила Глорию по боку и вернулась в дом. Войдя в теплую комнату, первым делом посмотрела на очаг, и ее сразу охватило удивление, смешанное с желанием.

Алекс стоял в лохани. Вода ручьями стекала по густым черным волосам у него на груди и ногах. Он взмахнул рукой и отбросил с лица мокрые длинные волосы.

Скотти пристально разглядывала каждый мускул его тела. Наконец ее взгляд добрался до восхитительного черного куста внизу живота. Он притягивал ее как магнитом. Широкоплечий красивый мужчина! Его признак принадлежности к мужскому полу рос с каждой секундой, и Скотти едва могла дышать.

Наконец собрав все свои силы, она подняла глаза. В его глазах пылал огонь. Он проник в сердце Скотти и растопил его.

Глава 6

Во время брачного сезона, для того чтобы отыскать себе спутницу жизни, самцу норки приходится преодолевать значительные расстояния. У него могут быть многочисленные «романы», прежде чем он найдет себе нужную самку.

– Скотти… – Из горла Александра Головина вырвался странный звук, напоминающий звук пилы. Скотти Макдауэлл смотрела на него с открытым ртом. – Скотти, дай мне полотенце.

Девушка рассеянно посмотрела на полотенце, лежащее на подлокотнике кресла рядом с ней, потом снова пристально взглянула на него. Казалось, она лишилась дара речи. Его детородный орган рос прямо у нее на глазах. Покачиваясь от собственного веса и поблескивая капельками воды, он дерзко выглядывал из завитков черных волос. Волоски на мускулистых ногах прилипли к телу.

Скотти проглотила подступивший к горлу ком, в груди бешено колотилось сердце. Возбуждение было таким сильным, что она боялась упасть в обморок.

– Скотти, дай мне, пожалуйста, полотенце, – хрипло повторил Алекс.

– Нет, – возразила она тихо.

Головин негромко выругался и вышел из лохани. Оставляя на полу мокрые следы, подошел к креслу, сам взял полотенце и обернул вокруг талии.

– Черт побери, девчонка, ты не понимаешь, что делаешь?

Скотти продолжала пристально смотреть на него с открытым ртом. Сердце трепетало, словно хотело вырваться из груди на свободу.

– А что я такого делаю? – непонимающе пробормотала она.

– Девушке неприлично стоять и пялиться на голого мужчину. – Головин сорвал с крючка над очагом второе полотенце и принялся вытирать густые черные волосы.

– Почему неприлично? – спросила она, не в силах отдышаться и отвести от него завороженный взгляд.

– Потому!.. – сердито буркнул он.

Скотти не шелохнулась, удивляясь странному гневу Алекса и не понимая его.

– Почему ты так рассердился, Алекс? – искренне удивилась она. – Ты же знаешь, я уже видела тебя раздетым. Тебе нечего стыдиться. Мне нравится твое тело. Оно у тебя очень красивое.

Александр Головин опять выругался и, швырнув на стул полотенце, угрожающе двинулся к ней. Подошел почти вплотную и положил руки ей на плечи.

– Запомни, такое нельзя говорить мужчине… Понимаешь? Никогда не говори мне такие слова!

Он говорил сердитым голосом, но в глазах… гнева не было – только желание. Оно сбивало Скотти с толку. Почему он ведет себя так странно? Она заметила на его лице черную щетину и удивилась. Ведь он брился вчера утром.

– Но, Алекс, – растерянно пожала она плечами, – ведь это правда. Почему мне нельзя говорить правду?

– Знаешь, как поступит большинство мужчин, если ты будешь так смело разговаривать с ними? – застонал он.

Скотти покачала головой.

– Но я не хотела… Просто я…

– По-моему, ты сама не понимаешь, на что напрашиваешься, – по-прежнему сердито прервал адвокат из Сан-Франциско. – Черт побери, раз не понимаешь, тогда мне следует преподать тебе урок. – Он притянул ее к себе и поцеловал.

Интуиция подсказала Скотти, что этим поцелуем Алекс хотел наказать ее: он почему-то рассердился. Но, несмотря на его злость, Скотти почувствовала себя на седьмом небе от счастья и блаженства. Она вспомнила то, чему он уже успел ее научить, и ответила на поцелуй, водя губами по его губам и чуть приоткрыв рот, чтобы впустить его язык внутрь.

Алекс застонал и сильнее прижался к ее рту. От его стонов Скотти вся задрожала. Она дотронулась языком до его языка, коснулась ладонями его влажной груди, нащупала пальцами соски. Они были сейчас такими же твердыми, какими часто бывали у нее самой. Сладкая боль желания заполнила все ее существо.

Выпуклость под полотенцем зашевелилась, будто жила собственной жизнью, и уперлась Скотти Макдауэлл в живот. Ей очень хотелось потереться о нее тем местом, которое ныло сильнее всех, но она была слишком низкой или, вернее, он был слишком высок. Она разочарованно вздохнула и пылко прижалась к нему. Алекс схватил ее за плечи, а ей страшно захотелось, чтобы он покрепче обнял ее, хотелось погладить его везде… Она осторожно потянула полотенце.

Неожиданно Александр Головин отпрянул и грубо оттолкнул ее от себя. Из его груди вырывалось прерывистое хриплое дыхание, глаза потемнели. Она заметила, как на его шее быстро бьется голубая жилка.

– Ну, сейчас-то ты хоть понимаешь, что делаешь? – прорычал он, и его черные брови угрожающе нависли над глазами.

– Но мне так нравится, Алекс, – судорожно вздохнула Скотти. – Честное слово!

Алекс не удержался и громко выругался. Он тут же отвернулся, но Скотти успела заметить, что полотенце вокруг его бедер торчит, как палатка.

– Убирайся! – гневно потребовал адвокат.

Грубость озадачила ее.

– Но я…

– Убирайся отсюда ко всем чертям! – вне себя от ярости повторил он. – Дай мне одеться.

Скотти Макдауэлл смотрела на его широкую гладкую спину и понимала, что сделала что-то не так. Раньше ей никогда не приходилось следить за своими словами, она всегда говорила то, что хотела, то, что думала. Проклятие! Она знала, что иногда бывала слишком непосредственной, но отец часто говорил, что это придает ей особое очарование.