Виктория Холт - Обет молчания Страница 24

Она все слабее сжимала мою руку. Ей становилось все труднее дышать. Потом я поняла, что она умерла.

Я поднялась. Толкая перед собой коляску, я направилась через парк к «Сосновому Бору».

Войдя в холл, я увидела мадам Рошер, мадемуазель Артуа, мисс Каррутерс и несколько слуг.

Когда я вкатила коляску, все в изумлении замолчали.

Глядя прямо на мадам Рошер, я сказала:

— Коттедж Плантенов разрушен. Месье и мадам Плантен убиты. Ребенок был в коляске в садике.

Он не пострадал. И я привезла его сюда. Я позабочусь о нем.

Впервые я говорила с мадам Рошер тоном, не терпящим возражений. Я приняла решение. Я дала торжественную клятву умирающей женщине и намеревалась сдержать ее.

Как и все остальные, мадам Рошер была потрясена. Меня удивило, что она не выразила удивления ни по поводу моего заявления, ни при виде ребенка.

Она лишь сказала:

— Бедные люди… — так неожиданно… Мы, конечно, позаботимся о ребенке.

— Я сделаю это сама, — сказала я. — Он меня знает. Ему будет недоставать мадам Плантен, поэтому он должен быть со мной.

Мадам Рошер сделала вид, что не слышала моих слов, а я взяла Эдуарда на руки и отнесла в мою спальню.

Я обрадовалась, что в ней никого не было. Все уехали, и Кэролайн тоже. Вместе с остальными англичанками она отправилась на поезде до границы с Францией.

Вошла мисс Каррутерс…

— Вы знаете, как ухаживать за ребенком? — спросила она. — Думаю, лучше всего было бы поручить его заботам мадам Принтамп. Она знает, что надо делать.

Мадам Принтамп, дородная женщина средних лет, мать восьмерых детей, работала на кухне.

— Малыш знает меня, — ответила я. — Он испугается незнакомых людей. Я обещала позаботиться о нем.

Я говорила с решительностью, которая произвела впечатление на мисс Каррутерс. Раньше мне бы велели не глупить и немедленно отдать ребенка мадам Принтамп.

Но, возможно, все были потрясены бомбардировкой и думали: «Сегодня это Плантены, кто будет завтра?»

Как бы то ни было, никто не пытался забрать у меня Эдуарда. Я уложила его на кровать и легла рядом.

— Эдуард, — сказала я, — отныне ты будешь моим ребенком. Бояться нечего. Моя мама поможет мне заботиться о тебе. Она знает очень много о маленьких детях. Она поймет, когда я расскажу ей о моей торжественной клятве мадам Плантен, благодаря которой та умерла со спокойной душой.

Потом, лежа не шевелясь, я оплакивала Маргарет Плантен, которая так сильно тревожилась об этом дитя. Эдуард серьезно посмотрел на меня и протянул пальчик, чтобы потрогать слезу. Я взяла его ручку, поцеловала и сказала:

— Эдуард, мы будем вместе. Со мной тебе ничего не угрожает.

В это время вошла Аннабелинда и уставилась на нас.

— Я услышала о твоем поступке, — сказала она. — Мне кажется, что ты сошла с ума.

— Что ты имеешь в виду?

— Принести сюда ребенка.

Я сказала:

— О нем некому позаботиться. Плантены мертвы… убиты этой ужасной бомбой. Я обещала мадам Плантен забрать его в Англию., - Забрать в Англию! Никто не разрешит тебе сделать это.

— Будет именно так.

— А как же мадам Рошер? Ты считаешь, что она позволит тебе поступить подобным образом?

— Ей ничего другого не остается, потому что для меня это вопрос решенный. Она не может вмешиваться.

— А как насчет майора Мерривэла?

— Если он берет меня, то возьмет и ребенка.

— Я не могу понять тебя, Люсинда. Ты потеряла рассудок. Да понимаешь ли ты, в какое затруднительное положение мы попали?

— Конечно, понимаю, — ответила я. — Возможно, я знаю больше, чем ты себе это представляешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я беру ребенка с собой, — сказала я. — Я собираюсь заботиться о нем. Кто-то же должен. Его родителям нет до него дела.

— Я понимаю, как это печально, — промолвила Аннабелинда. — Но он бельгиец. Кто-нибудь позаботится о нем здесь. Его место в этой стране. У нас и без того достаточно хлопот.

— Его место не в этой стране, — медленно сказала я, подчеркивая каждое слово, сама изумленная силой моего гнева на самодовольную, беспокоящуюся только о себе Аннабелинду. Я не могла остановиться. Я забыла свое обещание Жану-Паскалю. Я забыла обо всем, кроме беспокойства за ребенка и своего гнева на Аннабелинду. — Его место с нами, — продолжала я. — С нами… с тобой. Ты хочешь оставить его здесь, потому что для тебя он обуза, как это было, когда он родился. Эдуард твой сын, Аннабелинда, ребенок, отданный Плантенам, чтобы избавиться от него, чтобы ничто не препятствовало твоему удачному замужеству.

Аннабелинда побледнела, потом ее лицо залилось краской.

— Что… что ты говоришь? — прошептала она.

Я не могла сдерживать себя. Случившееся потрясло меня больше, чем я думала. Теперь было поздно пытаться что-либо исправить, и я сомневалась, что мне это хочется.

Я продолжала:

— Я привязалась к Эдуарду. Я часто приходила в коттедж Плантенов повидать его. Он знает меня.

Я узнала обо… всем… случайно. Мне известно, что ты не болела, а должна была уехать, чтобы родить ребенка… от Карла. Все организовали твой дедушка и герцогиня. Они заплатили Плантенам за усыновление Эдуарда, за то, чтобы никто не узнал о твоей неосторожности и ты бы смогла, когда придет время, удачно выйти замуж, словно Эдуард никогда не существовал. Но он существует. Эдуард твой сын. Он остался один на свете. Думаю, что твой дедушка нашел бы еще каких-нибудь людей, которые взяли бы его к себе, и хорошо бы им за это заплатил. О да, он бы все это устроил. Но Эдуард уже потерял ту, которую любил… которая стала ему матерью. У него теперь осталась только я одна, и я собираюсь позаботиться о нем.

Аннабелинда недоверчиво посмотрела на меня.

— Ты… ты не можешь поступать так опрометчиво, — запинаясь, сказала она. — Нельзя так просто подбирать детей.

— Я могу и собираюсь это сделать. Он едет в Англию со мной.

— А что будет, когда мы доберемся туда?

Я почувствовала острую жалость к подруге. Она была напугана. Мне редко доводилось видеть Аннабелинду в этом состоянии, и я несколько смягчилась. Я нарушила обещание, и теперь мне было немного стыдно, но я спрашивала себя, почему я обязана была промолчать? Почему Аннабелинда не должна знать, что этот беспомощный малыш в кровати, переводящий взгляд с одной из нас на другую, ее сын?

И все-таки я ощущала его своим ребенком. Аннабелинда никогда не смогла бы дать ему любовь и заботу, в которых он нуждался.

Я успокоилась. Буря пронеслась. Я должна была попытаться сделать все возможное, чтобы исправить зло, которое причинила, нарушив свое обещание.