Линда Бартелл - Нежный негодяй Страница 24

Он провел рукой по лицу и покрутил головой.

— Кажется, ничего, — карлик наклонился, чтобы поднять ведро, и вдруг мир вокруг него завертелся. В поле зрения попала молодая темноволосая цыганка, которая быстро подняла ведро.

— Эй, Маддалена, твое ведро хотело убежать.

— Grazi, — пробормотал Аристо и продолжил путь. Где-то позади слышался голос Маддалены.

— Аристо! — окликнул его неизвестно откуда взявшийся мужчина. — Послушай…

Карлик скосил на него глаза. Пьеро?

Внезапно перед Аристо как из тумана возникло огромное лохматое существо. Но вместо того, чтобы испугаться, карлик уставился на густой бурый мех, восхищаясь его красотой.

—… Лили, — человек что-то объяснял ему.

Женщина, размышлял Аристо, разглядывая медведицу.

— А… да, Лили! — губы сложились в глупую улыбку, боль в костях пропала. — Che bella! — пробормотал он, не спуская глаз с животного.

Чья-то рука легла сзади на плечо и повернула его. Маддалена… возвышалась, как башня. Никогда еще она так не притягивала его, яркие голубые глаза и длинные серебряные волосы… Почему он не замечал раньше?

— Аристо? Что с тобой?

Он потянулся за ее рукой.

— Со мной все хорошо, прекрасная Маддалена, твой образ — бальзам для моего сердца, — гость коснулся губами ее пальцев, ощутив сильный запах… лилии?

Аристо не заметил взгляда, которым обменялись Маддалена и Пьеро, уводивший медведицу.

— Ты — тоник для моих чресл, — добавил он еще многозначительнее. — Пойдешь на прогулку со мной, si, прекрасная Маддалена? Яви свою красоту лесу…

— Тоник? — женщина озадаченно нахмурилась.

Он вздохнул, сжал ее пальцы и посмотрел в глаза Маддалены. Женщина наклонилась, пытаясь нащупать в складках его плаща кошелек. Аристо захихикал.

— Ах, bella, ты тоже чувствуешь это! Не можешь ждать, да?

— Не глупи! — она вытащила бутылочку, которую он взял из ее запасов.

К ним подошла Лючиана, приемная мать Родриго.

— Что с ним, Маддалена?

— Принял не то лекарство, — цыганка едва сдерживала улыбку.

— Лекарство? — повторил Аристо. — Si. Никогда не пробовал такого чудесного снадобья, — не переставая смотреть на Маддалену, он широко улыбнулся Лючиане. — Ты ведь не заберешь мое лекарство, dolce, правда? — он протянул руку за бутылочкой.

— Ах нет, — предостерегла Маддалена, убирая ее подальше. — Ты получишь лекарство позже… сначала пойдем в фургон. Ты забыл другое снадобье.

— Другое…? В фургон…?

— Si.

— И тогда мы будем одни? — он еще раз поцеловал ей руку.

Маддалена опять кивнула, собираясь дать ему снотворное на то время, пока принятый по ошибке любовный напиток не потеряет силу.

— Попросить Андреа или Карло помочь тебе? Или кого-нибудь другого? — тихо спросила Лючиана.

Для своего роста карлик был необычайно силен и, конечно, если он разъярится, то положение станет трудным. Как раз в это время вновь появился Пьеро. Маддалена отрицательно покачала головой, — Думаю, нет… пока. — Если не злить его, дать надежду, Арието сделает все, что попросят, а потом уснет. — Пошли, maestro, — она повернулась к фургону.

— Иду, bella mia, — Аристо хитро улыбнулся и, неуклюже покачиваясь, последовал за ней. Когда-то эта походка напоминала Дюранте де Алессандро летучую мышь со сломанным крылом.

— Я собираю свою команду condottieri.

Данте задумчиво посмотрел на Родриго. Они ехали верхом по тропинке недалеко от замка. Принц покачал головой.

— Это слишком опасно, Риго.

Родриго, хотя и испытывал противоречивые чувства, рассмеялся. Он уже понял, что не может обижаться на Данте де Алессандро в его присутствии… особенно после прошлой ночи. Одно дело находиться в чужой стране за сотни миль, вдали друг от друга и семьи, и совсем другое — вернуться в Монтеверди под милостивое покровительство принца.

— Я уже договорился с Карло и некоторыми другими, ищущими более увлекательного и доходного образа жизни. Мой брат очень увлечен проектом и не простит мне, если я от него откажусь, — Родриго взглянул на Данте. Они уже подъезжали к табору Zingari. — Кроме того, чем мне еще заняться? Сельским хозяйством? Не хочу. Или скитаться по Италии с какой-нибудь шайкой, зарабатывать себе на жизнь тем, что точить оружие, или стать кузнецом, водить медведя, или играть на лютне?

Данте засмеялся.

— После прошлого вечера я сомневаюсь, что тебе повезет с медведями… Ну, а если серьезно, думаю, ты не прав. Ты слишком умен, чтобы вот так растратить свою жизнь. В твоих жилах течет благородная кровь, сознаешь ты это или нет.

Родриго нахмурился.

— Мои товарищи Zingari не считают, что растрачивают свою жизнь впустую. Тем не менее, она не для меня. А что до моего загадочного предка, не удивлюсь, если однажды узнаю, то он был contadino[28], какой-нибудь своенравный крестьянин, соблазнивший мою мать, — в голосе против желания послышался оттенок горечи.

Данте натянул поводья, Родриго последовал его примеру.

— Я слышу в твоем голосе жалость к себе? — на лице появилось выражение явного раздражения, несвойственное Данте. — Если так, то ты недостоин своего отца. Конечно же никакой крестьянский сын не смог бы достичь того, чего достиг ты.

— А уважающий себя крестьянин не разбрасывал бы так беззаботно семя, как мой, якобы благородный, отец. Честный contadino слишком занят работой, ему надо одеть и прокормить семью. Он не станет безответственно плодить нежеланных детей по всей Республике! — темные брови в гневе насупились. — Многое можно сказать о честном человеке низкого происхождения, возможно, больше, чем о многих благородных.

Данте молча смотрел на Родриго.

— И ведь это вы сказали мне, что человек не рождается благородным, а становится таковым, — конечно, принц не сможет отрицать то, что беззаботность знати, когда дело касается вопросов плоти, достойна порицания.

Хотя Данте был принцем и имел право — как позволял обычай — на внебрачные развлечения, Родриго никогда не верил, что он изменяет своей любимой Карессе. Но, хотя принц вел себя не так, как многие другие аристократы, он не мог открыто осуждать их, по крайней мере, в присутствии Родриго. Данте пришпорил коня.

— Мне нужен надежный человек, чтобы быть в курсе деятельности приора Сан-Марко…

— Савонаролы?

— Si. В июне он был отлучен папой от церкви — ты слышал об этом? — сейчас притих, что для него нехарактерно. Несомненно, планирует следующий шаг. Я хочу знать, что он замышляет. Хотя, по всей видимости, его сторонники теряют опору. Я полагаю, у него достаточно влияния, чтобы поставить Флоренцию на колени, еще больше ослабить Республику перед лицом врагов. Особенно сейчас, когда Медичи изгнаны. Тебя бы заинтересовало такое предложение?