Конни Брокуэй - Безрассудный Страница 24

– Нет, говорю я вам! Вы не можете его убить. Моя мать, жена вашего лэрда, умоляет вас отпустить его.

– Девочка рехнулась. Трагедия лишила ее рассудка. Пойди к ее матери, Колин, и узнай правду. – Крепкий юнец протиснулся мимо Рейна и направился в башню.

– Я не сумасшедшая! Моя мать умоляет вас пощадить этого парня. От этого зависит жизнь моих братьев.

Толпа недовольно заворчала.

– А где же твоя мать, девочка? – спросил кто-то.

– Умерла! – Этот голос прогремел из окна наверху башни. – Леди истекла кровью!

Девочка разразилась рыданиями. И Рейн пожалел этого ребенка, так как было ясно, что она дала матери обещание на ее смертном одре и не сможет сдержать его. Дети тяжело переживают подобные вещи.

Вновь он услышал ее голос:

– Мама послала меня сюда с последним вздохом, чтобы вас остановить. Неужели в вас нет почтения к мертвым?

Толпа услышала лишь, что леди Макларен умерла в этой почти разрушенной башне, где нашел пристанище их лэрд, в то время как их враг живет припеваючи в ее законном доме, а сын их врага теперь в их руках.

– Умерла? Вы слышали? Леди Макларен умерла! Перебросьте веревку! Вздернем его повыше! Пусть он попрыгает!

И тут вдруг Рейн почувствовал, как маленькая фигурка налетела на него, тонкие ручки обвились вокруг его шеи, а ее лицо уткнулось в его пропитанную кровью сорочку. Вокруг них раздались потрясенные крики.

– Я не позволю вам его убить, – зло выкрикнула она. – Мои братья сидят в лондонской тюрьме, а мой отец как раз сейчас поехал просить милости у короля. Если вы его убьете, вы погубите моих братьев так же верно, как если бы сами держали в руках топор палача!

Он едва устоял на ногах со связанными за спиной руками, когда хрупкое тело девочки так отчаянно прильнуло к нему. Толпа переминалась в нерешительности, ее жажда крови временно утихла при виде маленькой девочки в белой ночной сорочке, крепко вцепившейся в сгорбившееся тело высокого, избитого парня.

Он попытался улыбнуться, что у него не получилось, и прошептал в мягкие, как у котенка, волосы:

– Отойди, девочка. Они не позволят мне пережить эту ночь, а твои братья уже мертвы. В Лондоне для шотландцев нет милосердия.

– Этот ублюдок говорит правду! – заявил тощий шотландец. – Отойди, девочка. Ты не знаешь, что он собой представляет, что происходит. Отойди!

Руки девочки крепче ухватили его за талию, она всем телом прилипла к нему, словно морская ракушка к корпусу корабля.

– Нет! Я обещала маме!

– Уберите ее.

Но никто не хотел прикасаться к последнему из оставшихся в живых ребенку Макларена. Так они стояли целую вечность, как показалось Рейну, застыв на месте, будто персонажи живой картины, ожидающие смерти.

И смерть не заставила себя ждать.

Она прискакала верхом, и стук копыт эхом отражался от мерзлой земли, и зловещий свет заструился к ним по темной дороге.

– Красные мундиры!

С чувством, напоминающим ликование, толпа отвернулась от Рейна, схватилась за пики и дубинки, запрещенные мечи и шесты. Толпа пришла в движение, устремилась навстречу приближающимся солдатам. Рейн смотрел на них и почти не почувствовал, как девочка подняла руки и стащила с его горла петлю.

И тут на них налетели солдаты. Кони топтали черную ночь копытами, мечи рассекали плоть, а дубинки крушили кости. Пронзительные вопли, стоны, повсюду лица, испачканные грязью и кровью, застывшие от напряжения и окаменевшие от злобы.

Он сморгнул с глаз кровь и посмотрел вниз, на девочку. Она дрожала, тряслась так сильно, что он слышал, как стучали ее зубы от страха.

Все быстро закончилось. Так чертовски быстро. Только что толпа бурлила в апокалиптической схватке, а через минуту почти все смолкло. Вокруг них лежали мертвые и умирающие шотландцы. Несколько солдат бродили среди них, выискивая живых.

– Он жив?

Рейн поднял голову, пытаясь разглядеть обладателя этого знакомого голоса – своего отца, который спрашивал о нем с таким безмерным равнодушием. Но с другой стороны, кто бы мог подумать, что его отец поскачет ему на помощь?

– Да. – Еще один знакомый голос, охрипший от тревоги. Эштон, его брат, который все время пытался защитить Рейна от его собственного безрассудства.

– Вот как. – Секундное молчание. – А кто это рядом с ним?

– Дочь Макларена, – ответил один из солдат.

– Неужели? – На этот раз удивился Карр. – Откуда ты знаешь?

– Здесь одна шотландка проклинает эту девочку. Говорит, что если бы не она, они повесили бы Рейна Меррика и успели бы убежать до нашего появления.

Стоящая рядом с Рейном девочка вскинула голову.

– Нет, – прошептала она.

– Прикончить ее?

– Девочку или шотландскую ведьму? – спросил его отец. – Нет. Не стоит. Эта женщина на вид слишком стара, чтобы рожать новых Макларенов. Отпустите ее. Что касается девочки… Подозреваю, что ее следует считать подданной короны? И в некотором роде теперь я должен о ней позаботиться?

– Да, – ответил сбитый с толку солдат.

– Так я и думал, – вздохнул Карр.

– Не трогай ее, – прохрипел Рейн.

Карр бросил на него взгляд.

– Уверяю тебя, у меня нет намерения пачкаться, прикасаясь к ней, а что касается твоего тона, мой мальчик… ну, ты дал мне предлог, в котором я нуждался, чтобы очистить свои земли от последних Макларенов. В самом деле, благодаря тебе, Рейн, Макларенов больше не существует. – Слабый крик вырвался у девочки, и Карр опустил глаза на маленькую фигурку, съежившуюся у ног Рейна. – И благодаря тебе тоже, дорогая. Почему ты спасла моего никчемного сына?

Девочка подняла голову, на ее глазах блестели слезы.

– Не из любви к вам, сэр, а чтобы спасти жизнь моих братьев.

Отец Рейна секунду смотрел на нее, потом закинул свою золотоволосую голову и расхохотался. Снующие вокруг них солдаты, которые обшаривали одежду убитых шотландцев, словно шакалы, бродящие среди трупов, подняли головы и настороженно посмотрели на Карра.

Рейн покачнулся, к его горлу подступила тошнота. Он знал, почему смеется Карр. Причина могла быть только одна. Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее лица, когда отец ей все скажет.

– Но дорогая моя, неужели никто тебе не сказал? Ты не знала?

– Не знала чего? – прошептала девочка.

– Того, что в эту самую минуту голова Джона Макларена украшает пику над Северными воротами.

Глаза Рейна были закрыты, но он не мог заткнуть уши. Только ребенок мог выразить голосом такое страдание, только девочка, которая за одну ночь потеряла отца, мать, брата и весь клан, который сама же помогла уничтожить.

Из-за него.

Рейн вздрогнул и очнулся. Он был весь мокрый от пота, словно его тело даже теперь, через столько лет, отторгало события той ночи. Он откинулся на спинку кресла и стал смотреть на море.