Сергей Степанов - Любовь и разлука. Опальная невеста Страница 24

– Панцирь Ермака Тимофеевича тоже отдали в приклад Белогорскому шайтану, – сказал Петр Албычев. – А потом, когда шайтана разбили, панцирь забрал князь Алач.

Шайтан был повержен при осаде остяками Обского городка. Во второе лето по смерти Ермака из Москвы был прислан полковой воевода Иван Мансуров с сотней ратных людей. Узнав о гибели атамана и увидев, что на берегу Иртыша татарского войска яко песка, воевода не стал испытывать судьбу и поплыл дальше до Оби. Здесь он заложил Обский городок и остался на зимовку. Но спокойно перезимовать не удалось. К острогу подступили шесть остяцких князьков со своей ратью. Бились целый день. К вечеру остяки отступили, а утром принесли одного из своих идолов. Поставив его под березу, остяки кланялись идолу и молили его о подмоге. Во время моления русские пальнули из пушки и метким выстрелом разнесли идола на мелкие куски. Остяки устрашились и бежали прочь.

– Сказывают, Золотую бабу, которой вогуличи поклоняются, тоже прячут в Белогорье, – вступил в разговор дядя Александр.

– Не ведаю и врать не буду, – пожал плечами Петр Албычев. – Когда приплыли казацкие струги, остяки и вогуличи попрятали большую часть своих болванов. И до сего дня многое собрание кумирское спрятано. Видать, Золотую бабу тоже укрыли. Никто толком не ведает, какова она обликом. Одни глаголют, будто баба – это литой Христос, привезенный из греческой земли от Владимирова крещения. Они по невежеству поклоняются ему яко идолу. Иные же глаголют, будто это нагая баба, которая держит в утробе сына и там виден еще один ребенок – ее внук. Впрочем, давненько не слышно про Золотую бабу. Сейчас тут болваны попроще, из железа и меди: Старик Обский и Медный Гусь. Старик вроде водяного, ему устраивают угощение при начале рыбной ловли. У него два жилища. Три года он стоит на Белогорье, а на следующие три года его переносят на остров. Медный Гусь появился совсем недавно, но уже пошла слава, что он знатно прорицает. При нем живут знающие шайтанщики, которые о всяких делах с болваном беседуют. Остяки испрашивают совета у Медного Гуся, и тот чинит им отповедь устами шаманов.

Люди у костров издали заметили приближающихся казаков. С полсотни человек выехали навстречу на оленях. Среди встречавших были русские во главе с сотником Черкасом Рукиным. Сотник низко поклонился государыне, сдержанно приветствовал Александра и как с равным поздоровался с сыном боярским. Марья подумала, что сотник, наверное, в родстве с Черкасом Александром, которого атаманы Ермак Тимофеевич и Иван Кольцо послали к царю Ивану Васильевичу с вестью о покорении Сибири. Сам Черкас Александр жил в Тобольске, Марья видела его и подивилась, что этот нестарый еще на вид казак уже стал частью ермаковских преданий.

Албычев сразу же учинил смотр остякам, которые должны были идти в поход против тунгусов. Сын боярский в сопровождении Рукина ходил вокруг остяков, осматривал их вооружение – натягивал тетиву луков, пробовал на палец остроту рогатин, испытывал силу оленей, пригибая их за рога к снегу. Остяки были одеты и вооружены по-разному. Несколько бедняков носили платья из налимьей кожи, остальные были облачены в меховые малицы. У кого-то копья имели железные наконечники, а кто-то довольствовался костяными. Албычев сокрушенно качал головой:

– Однако воинство! Надобно сказать княгине, чтобы вооружила их как следует. Разве нет у нее доброго оружия.

– Мает она усе, – усмехнулся Рукин. – Бачил в Кодском городке в церкви Троицы усю ратную сбрую: панцири и шеломы, луки бухарские. Тильки поскупилась княгиня. Мает думку, что сгибнут ее люди в походе и пропадет ратная сбруя. Остяки привыкли жить в тундре, а в тайге им воевать не за обычай. Зря мы их тащим на Енисей, полягут все. Скажи об этом княгине. Вон она сама едет, изменная стрела!

Из леса выехало множество остяков на оленях. Пока они ехали, Марья наконец узнала, почему княгиню называют изменной стрелой. Рукин поведал, что лет семь назад в самый разгар московской смуты у одного остяка нашли стрелу, на которой стрельное железо было терто, а поперек вырезаны одиннадцать шайтанов. Начался розыск, что сие значит. С пытки остяк сознался, что стрелу дала ему кодская княгиня Анна. Она подбивала отложиться от Москвы и вошла с этой целью в тайные сношения с кондинскими вогуличами и остяками Сургутского уезда, Белогорья, а также с обдорским князцом Мамруком, который ответил княгине, что готов быть с ней в изменной думе вместе с остяками и самоедами. Стрела с вырезанными шайтанами являлась древним знаком войны.

– Гадали они думку собраться всем вместе остякам и вогуличам и идти к Березову городу войною в осень, как будут темные ночи, да на проезде побивать всяких русских людей, – рассказывал Черкас Рукин. – Тильки открылось их воровство. Однако с заводчиками измены обошлись милостиво. Княгиню подержали за приставом в Березове, потом отпустили. Сейчас она притихла, тильки надолго ли? Мабуть, опять режут шайтанов на изменных стрелах?

Остяцкая княгиня, окруженная большой свитой, приблизилась к опальным. Княгиня Анна сидела в нартах, которые сопровождали ее сын Михаил и внук Дмитрий. После смерти мужа кодским князцом провозгласили ее сына, но достаточно было взглянуть на его заплывшее жиром лицо с узкими щелками глаз, чтобы понять, что он только называется правителем. Марья подумала, что порядки в остяцком княжестве напоминают московские. На престоле безвольный Михаил, за которого правит властная мать. Впрочем, кодский князец выглядел вполне довольным жизнью. За ним следовали многочисленные женки, слуги и прислужницы, покорно выполнявшие любую прихоть. Что касается хлопот по управлению подданными, то он с радостью сбросил их на мать.

Михаил был облачен в парадный наряд большого остяцкого князца. На его голове блистал шлем с железным клювом, закрывавшим переносицу. Грудь князца защищали пластины панциря, на боку висел нож со старинной бронзовой рукоятью, на шее – серебряная гривна и зерцало со священными изображениями предков, а поверх зерцала помещался золотой православный крест. Тучное тело князца покрывал халат из полотна многих земель, а поверх халата была накинута меховая епанча. Его сын Дмитрий представлял точное подобие отца – такой же тучный, несмотря на молодые годы. На нем был кафтан из красного аглицкого сукна, какие носили первые щеголи на Москве. Кафтан опоясывал пояс с карабелой – короткой польской саблей с перекрестием для захвата вражеского клинка. Вместе с княгиней, облаченной в соболиную шубу, крытую зеленым венецианским бархатом, Алачевы являли собой три поколения остяцких владык.

Княгиня Анна, поддерживаемая под руки прислужницами, слезла с нарт и поклонилась государыне. Марья поняла, что княгиня ждала встречи с ней. Старухе было любопытно увидеть невесту Белого царя, сосланную за непонятную провинность. Княгиня говорила по-русски, правда, выговаривала слова непривычно для уха. Князец Михаил понимал русскую речь, но говорить либо не мог, либо ленился, а вот Дмитрий говорил как прирожденный русский и все время норовил встрять в разговор старших. Княгиня Анна прикрикнула на внука: