Линда Мэдл - Шепот фиалок Страница 24

– Ник, где ты, черт возьми, витаешь? – Гэвин, наклонившись, заглянул другу в глаза. – В жизни не видел такой мечтательной улыбки у тебя на лице!

– Извини. – Николас в один присест прикончил коньяк, пытаясь избавиться от волнующих его образов.

– Я говорю, когда ты женишься…

– Где ты видел родителей, готовых отдать дочь в жены предателю? – с горечью выпалил Николас. Когда он вспоминал о негодяе, распустившем подлые слухи, ярость закипала в нем с новой силой.

Гэвин откинулся на спинку.

– Так вот что тебя останавливает? Поверь мне, в свете найдется немало мамаш и девиц на выданье, которые в погоне за громким титулом с радостью закроют глаза на все эти грязные сплетни. Ты граф – вот что для них самое главное. Вот если б ты позволил себе заявиться на прием в костюме от захудалого портного – тогда, конечно, они немедленно вычеркнули бы тебя из списка достойных кандидатов.

– Я не пойду под венец, пока останется хоть намек на сомнение в чести рода Деррингтонов, – мрачно поклялся Николас, про себя подумав, что женитьба – далеко не единственная и даже не самая важная причина его возмездия.

– Очень благородно, Николас… – заметил Гэвин. – Но, я бы сказал, чересчур возвышенно.

– Может быть, – повел плечом Николас.

– В один прекрасный день какая-нибудь хорошенькая мисс завладеет твоим сердцем, и ты забудешь обо всех несчастьях. Они растворятся в прошлом. – Гэвин поднял бокал. – За даму сердца Николаса Деррингтона!

– Не сомневайся – я доведу до конца то, что задумал.

6

Тьюк-Эбби, величественный древний особняк, вырос на землях прежнего аббатства, которое король Генрих VIII от щедрот своих передал в дар одному из преданных ему вассалов. Скромное деревенское жилище с течением веков перестраивалось, превратившись теперь в настоящий дворец – загородную резиденцию герцога Тьюинского. Здесь свято чтили древние традиции, не допуская никаких новомодных излишеств, столь дорогих сердцу лорда Хэлторпа. Как и столетия назад, коридоры были полны слуг, возникающих на пороге при первых звуках ручного колокольчика. И для принятия ванн каждому гостю по-прежнему приносили в спальню огромную лохань; выложенные мрамором ванные комнаты вроде той, что составляла предмет гордости Торп-Холла, в Тьюк-Эбби не признавали.

Дориан пришлись по душе слегка мрачноватые интерьеры старинного замка, громадные арки, выложенные резным камнем, гулкие сумрачные коридоры и особенно – прелестная, вся увитая розами, крытая галерея.

Однако более всего Тьюк-Эбби славился своим концертным залом, пожалуй, единственным в загородных поместьях английской аристократии. Центральная часовня аббатства – самое сердце замка – использовалась прежними поколениями в качестве библиотеки. Нынешний же герцог Тьюин решил, что для серьезных занятий музыкой обычный музыкальный салон слишком мал. А потому книги были перенесены в специально отведенное под библиотеку помещение, в одном углу бывшей часовни возвели хоры для исполнителей, а все остальное пространство заняли ряды удобных кресел.

Именно в этот роскошный зал первым делом и повел герцог своих гостей. Некоторые из них уже бывали здесь прежде, а вот Дориан знала о нем лишь по рассказам.

– И специально для вас, мисс Сент-Джон, я буквально сегодня приказал настроить наш рояль, – обратился к Дориан хозяин замка. Низенький, с довольно объемистым брюшком, герцог тряхнул седеющими длинными буклями. Эта прическа придавала ему сходство с великими композиторами, и потому он никогда ей не изменял.

– Я признательна вам за такую предусмотрительность, ваша светлость. – Дориан ответила благодарной улыбкой и присела в реверансе.

Все предыдущие приглашения в Тьюк-Эбби она вежливо отклоняла, поскольку была наслышана о деспотизме герцога по отношению к исполнителям. Единственное, что смогло заставить ее играть под руководством герцога, – это шанс отыскать в Тьюк-Эбби драгоценную рукопись и доставить радость тете Шарлотте.

– Здесь, должно быть, превосходная акустика.

– Не скрою, так и есть, – горделиво кивнул герцог. – Завтра же начинаем репетировать.

– Его светлости не терпится занять вас всех работой, – со смехом вставила герцогиня. Высокая, сухопарая и нескладная, она словно вся состояла из острых углов и выглядела полной противоположностью своему приземистому кругленькому супругу. – Я же со своей стороны обещаю, что угощения и развлечений будет предостаточно. Итак, если вы насмотрелись на любимое детище его светлости, то прошу всех следовать за мной. Ужин подан.

Процессия гостей во главе с хозяйской четой направилась в обеденный зал.

Дориан было отведено место рядом с герцогом, напротив Николаса. Дэвис же оказался по правую руку от герцогини на противоположном конце стола.

– Не могу выразить словами, как мы с ее светлостью были рады, узнав, что вы приняли наше приглашение погостить эту неделю в Тьюк-Эбби, – обратился герцог к Николасу, пока слуги подавали первое блюдо.

– Благодарю вас, ваша светлость. Это для меня большая честь, – отозвался Николас, бросив быстрый взгляд на Дориан. – Я уже предвкушаю удовольствие от прекрасной музыки.

– И от охоты, надеюсь, а? – раздался с другого конца стола скрипучий голос герцогини.

Дориан невольно заморгала. Похоже, у герцогини отменный слух, если ей удалось расслышать этот разговор среди общего гула голосов, звона фарфора и серебряных столовых приборов.

– Разумеется. – Николас чуть наклонился над столом, повернувшись к герцогине. – Я большой любитель охоты.

– Вот и хорошо, – с довольным видом кивнула герцогиня.

В свете ходили легенды о ее мастерстве наездницы и страстной любви к охоте на лис. Дориан подозревала, что лишь это обстоятельство и склонило Дэвиса к согласию приехать в Тьюк-Эбби. Поначалу, узнав, что леди Элизабет на приеме не будет, он категорически отказался ехать.

– Лошади у меня отменные, – продолжала герцогиня. – Я покажу вам конюшни, и вы в этом сами убедитесь. А заодно и выберете себе подходящую.

– Мы с ее светлостью рады представившейся возможности сообщить вам, что не верим ни единому слову из того, что в последнее время рассказывают о Деррингтонах, – снова заговорил герцог, явно не желая упускать инициативу из своих рук. – Правда, мы вращаемся в разных кругах – что вполне понятно, учитывая немалое расстояние от Линкольншира, где расположено родовое поместье Деррингтонов, до нашего Сассекса, – однако все мы тут в ужасе от этих недостойных слухов.

– Очень любезно с вашей стороны, ваша светлость. – Николас, помрачнев, уставился в тарелку.