На острове любви - Шерил Сойер Страница 24

Но если бы Айша позволила ему говорить, все погибло бы: страстно влюбленная в Ги, она не смогла бы отпустить его.

Ей пришлось бы отказаться от всего, к чему она стремилась, убежав из «Каскадов», или же втянуть его в опасную двойную игру. Она уже никогда не останется с ним наедине. Он слишком порывист, ей не удалось бы ни в чем убедить его, если бы он догадался, что она любит его. И Айша не выдержала бы еще одного взгляда, каким Ги посмотрел на нее перед тем, как она отвергла его. Да, им лучше никогда больше не встречаться!

Айша поднялась, вышла из салона и поднялась в спальню. Там горела свеча, и Жюли посмотрела на Айшу сонными глазами.

— Что ему было нужно?

Айша легла и молча смотрела в потолок. Ее тело и разум оцепенели; только сердце тревожно билось от угрызений совести и тоски.

— Ты не разденешься?

Айша накрылась одеялом поверх одежды и отвернулась, чтобы не видеть добрых и проницательных глаз Жюли.

— Ты так не уснешь.

Жюли сказала правду: Айше не удастся уснуть. Всю ночь она будет думать о том, что отказалась от драгоценной дружбы и любви.

Шевалье д'Эон быстро писал письма в маленьком салоне на нижнем этаже дома графа де Донсана-Брей, его хозяина. Ни граф, ни Ги де Ришмон еще не вернулись, поэтому слуги бодрствовали и поддерживали огонь в камине. Шевалье, услышав, что кто-то входит в дом, обрадовался: наконец-то у него появится собеседник.

Однако Ришмон, открыв дверь, не двигался и мрачно смотрел на шевалье.

— Мне нужен коньяк.

— В буфете стоит бутылка. — Д'Эон наблюдал за другом, пока тот наполнял рюмку.

— Ты провел чертовски неприятный вечер? Я тоже. К Мари нагрянула тетушка, и сегодня вечером она наотрез отказалась пустить меня в дом. Вот почему я пишу ей письмо, выдержанное в духе мягкого упрека. Я прочту его при встрече с ней и посмотрю, какое впечатление оно произведет на нее. — Шевалье помолчал. — Что скажешь, как специалист по слабому полу?

— Не спрашивай. Я полный дурак, когда дело касается женщин.

Д'Эон задумчиво посмотрел на друга. Только одно способно привести веселого, общительного Ги в состояние угрюмой нерешительности — безответная влюбленность.

— Кто она? — Ришмон сделал глоток коньяка. Д'Эон пожал плечами. — Ничего, скоро я все узнаю.

— Нет, с этим покончено. Еще до того, как началось. Как ни смешно, если бы ты сегодня утром спросил, люблю ли я ее, твой вопрос рассмешил бы меня.

— Как я мог спросить, если не знаю, о ком ты, черт подери, ведешь речь?

— Не понимаю, как это случилось. — Ришмон протер глаза. — Боже мой, чего я сегодня вечером только не говорил! Затем спохватился и не произнес ни звука. Я думал лишь о том, что уже слишком поздно. Никогда я не вел себя так глупо, никогда не попадал в столь идиотское положение.

Он поднялся, поставил рюмку на стол и скрестил руки на груди.

Шевалье всегда немного ревновал, когда его близкий друг влюблялся. Даже привязанность Мари не утешила бы д'Эона, если бы Ришмон завел роман. Однако шевалье сочувственно заметил:

— Если ты встретился с этой барышней только сегодня вечером, вероятно, она проявляет осторожность. Ты обязательно все поправишь при следующей встрече.

— Нет, я знаю ее. Или мне это только казалось.

Маркиз начал расхаживать по комнате. Через минуту он поднялся бы наверх, оставив друга в полном неведении. Но шевалье спросил:

— Ты видел маркезину сегодня вечером?

Ришмон замер.

— Нет никакой маркезины.

— Вот как? Значит, ты кое-что узнал? В обществе или в частном разговоре?

Ришмон нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что я люблю маркезину. У нее завелись недруги. Я постоял бы за нее в любой компании… думаю, ты тоже.

Ришмон презрительно рассмеялся:

— Д'Эон, фасад остался прежним, ее положение в обществе тоже не изменилось.

— Несколько недель назад Мари говорила мне, что вы без ума друг от друга. Я посмеялся над ее словами. — Поскольку маркиз не ответил, он осторожно продолжил: — Она также упомянула Жервеза де Моргона. Мари подозревает, будто Жервез собирается объясниться ей в любви.

Маркиз побледнел.

— Я желаю, чтобы она обрадовала его так же, как и меня сегодня вечером.

Сказав это, он вышел.

Следующим утром Айша не могла болтать с Жюли, как прежде, когда им в спальню принесли завтрак. Она встала и сделала вид, будто читает, но вскоре им сообщили, что кто-то явился с визитом. В этот час мадам Дюдефан обычно спала, но Альфонсина выяснила, что хозяйка уже встала, требует, чтобы ее одели, и жалуется на постоянное нарушение установленного ежедневного порядка, виной чему Шарлотта де Нови. Гостем оказался Жервез де Моргон. Он просил маркезину принять ее. Жервеза де Моргона однажды приглашали в этот салон, но он не счел нужным даже ответить. Маркиза с раздражением вспомнила об этом. Теперь, когда у нее гостила молодая красивая женщина, Моргон решил нанести визит. Отказав ему, маркиза проявила бы нелюбезность к своей гостье, поэтому она выразила недовольство только тем, что осталась наверху с Жюли де Леспинас. Шарлотту же она попросила принять Моргона.

Спустившись, Айша почувствовала себя в ловушке: здесь, в монастыре, Моргон впервые сможет говорить с ней наедине. Войдя в комнату, Айша заметила, что он ведет себя не так, как прежде, — Жервез посмотрел на нее, но его взгляд не выражал прежнего восхищения и почтения.

— Мадемуазель, должен кое-что сообщить вам. Признаюсь, мое будущее полностью зависит от вашего ответа. Позвольте мне сказать, что творится у меня на душе.

— Пожалуйста, присаживайтесь, месье. Однако умоляю вас быть кратким: дамы не желают, чтобы наша беседа затянулась.

Жервез улыбнулся и сел.

— Моя дорогая мадемуазель, с тех пор как мы впервые встретились в Нанте, я глубоко восхищаюсь вашими способностями. — Не обратив внимания на то, что Айша вздрогнула, он продолжил: — Я вижу, что вы заняли исключительное место в парижском обществе и производите на всех неизгладимое впечатление. Я никогда не встречал такой замечательной женщины. Не могу описать мои чувства к вам. Пусть мое предложение выразит их — моя дорогая мадемуазель, вы окажете мне честь, согласившись стать моей женой?

Потрясенная Айша спросила дрожащим голосом:

— Почему вы упомянули Нант?

— Потому что мне приятно назвать город, где мы встретились. Затем последовало ваше путешествие в Париж, которое постепенно приближало вас к