Шерри Томас - Обольщение красотой Страница 25

Он обхватил ее лицо ладонью.

— Помните наш утренний разговор и характеристики, которые вы дали мужчинам в салоне? Там был молодой человек со старшей родственницей, очарованной явным аферистом. Днем я поговорил с этим молодым человеком. Он сказал, что вы уже предупредили его насчет мистера Эгберта.

— Это мог сделать любой.

— Возможно, но не каждый стал бы беспокоиться. — Он пригладил ее спутавшиеся волосы. — Знаете, почему вы отказались от поисков окаменелостей? Потому что ценили счастье своего мужа больше, чем собственное. Он не заслужил этого, но это не отменяет того факта, что в вашем союзе вы были самоотверженной и понимающей стороной.

— Или просто очень молодой и очень неуверенной в себе.

Он повернул ее лицо к себе и поцеловал в подбородок.

— Вы пытаетесь заставить меня думать о вас хуже, чем вы есть на самом деле?

— Нет, но я не хочу, чтобы вы думали обо мне лучше, чем я заслуживаю.

Она забрала у него свою руку. Скользнув рукой вниз, Кристиан обнаружил, что она скрестила ладони на шее, закрыв локтями грудь. Словно теперь, когда страсть остыла, она снова должна защищаться.

Он поцеловал ее в плечо.

— А как вы заслуживаете, чтобы о вас думали?

Она не ответила.

— Вы имеете дело с ученым, дорогая. Чтобы я изменил свое мнение, вы должны представить мне не общие слова, а конкретные доказательства. Или я буду и дальше думать, что вы святая в теле куртизанки.

Она вздохнула.

— Я уже сказала вам, что не могу зачать. Через восемнадцать месяцев нашего брака мой муж решил проконсультироваться с врачом. За два последующих года мы побывали у множества специалистов. Избавлю вас от подробностей. — Ее голос дрогнул. — Но вы ошибаетесь, если думаете, что он настаивал на посещении врачей. После того как первый из них сказал, что я не могу зачать, это я ходила по врачам, подвергая себя обследованию за обследованием, и все потому, что хотела доказать, что это он ответственен за нашу бездетность. Вы бы назвали это самоотверженностью и пониманием?

— Возможно, нет, но вы никогда не убедите меня занять его сторону против вашей. — Собственно, Кристиану хотелось выкопать останки этого типа, чтобы дать ему хорошего пинка. Каким ублюдком надо быть, чтобы довести свою жену до такого расстройства? И всего лишь через полтора года после свадьбы, ведь многие супружеские пары не имеют детей в течение гораздо более длительных сроков. — И что в конечном итоге заставило вас сдаться?

Она крепко сцепила руки.

— Ко мне пришла одна из горничных. Оказывается, мой муж наслаждался ее милостями. Она сказала, что беременна и что у нее есть другой поклонник, который женится на ней, если я обеспечу ей небольшое приданое. Я дала ей деньги. Она ушла, а я перестала консультироваться с врачами.

Кристиан повернулся к ней и крепко обнял.

— Мне очень жаль.

— Я была ужасно молода тогда. Мне даже не хотелось иметь ребенка. Единственное, чего я хотела, это доказать своему мужу, что он неправ, считая меня бесплодной. Должно быть, я верила, что, доказав это, я смогу доказать, что он ошибается и во всем остальном. И что щедрый, любящий человек не должен поступать подобным образом.

— Вы ошибались, — твердо сказал Кристиан. — Позвольте мне рассказать вам о своей мачехе, одной из самых любящих и щедрых женщин, которых мне посчастливилось знать. Мой отец был полной ее противоположностью. И знаете, что она делала? Каждый раз, когда он приводил под нашу крышу очередную любовницу, она бросала дротики в его портрет, который он подарил ей в честь их свадьбы. Мы оба делали это, проводя приятнейшие часы за осквернением его физиономии. Я не осуждал ее за это. Наоборот. Я был рад, что она не ищет ему оправданий. Он был болваном. Почему она должна была притворяться, будто это не так? Вполне естественно, что вы хотели доказать, что ваш муж не прав. К сожалению, даже сломанные часы дважды в сутки показывают правильное время, но это не означает, что они не ошибаются в остальное время.

Он почувствовал, что она расслабилась. Повернув голову, она быстро поцеловала его в щеку.

— Спасибо. Я никогда не слышала более милых слов.

Он вернул поцелуй, коснувшись губами ее лба.

— Значит, вы останетесь на ночь?

В ее голосе прозвучали жалобные нотки.

— А если я превращусь утром в тыкву?

— Не страшно. Я буду спать в повязке.

Она хихикнула.

— Вы сделаете это ради меня?

— Конечно. Это самое меньшее, что я могу сделать для вас.

Она обхватила ладонью его щеку.

— Вам не придется так напрягаться. Я остаюсь.

Они снова занялись любовью. Когда все кончилось, она задремала. Кристиан лежал, прислушиваясь к ее ровному дыханию и ощущая покой, какого он никогда раньше не испытывал.

Кристиан проснулся первым — он всегда был ранней пташкой.

Он не обнаружил в своих объятиях тыкву. Уютно устроившись в изгибе его локтя, она оставалась женщиной, с мягкой кожей, теплыми руками и шелковистыми волосами. Одеяло сбилось, и в полутьме виднелись ее ступни и лодыжки, изящные и соблазнительные.

Если бы он повернул голову, то смог бы различить ее черты.

Но он обещал ей, что не будет подглядывать. Однако его удержала не только честь. Не видя ее лица, он был неподвластен собственным предубеждениям относительно женской внешности.

Он откинул одеяло, встал с постели, вышел из спальни и не возвращался, пока не надел на глаза повязку.

Женщина в зеркале была красивой.

Венеция удивленно смотрела на собственное отражение. Знакомые черты преобразились, озаренные радостным возбуждением. Из глаз исчезла настороженность, и они оживленно блестели. Она выглядела как женщина, жизнь которой только начинается, без груза разочарований и несбывшихся надежд.

Она оказалась не единственной, кто это заметил.

— Madam est très, très belle ce matin — même plus que d’habitude.

«Мадам очень, очень красива этим утром, даже красивее, чем обычно».

— Спасибо, — отозвалась Венеция.

— On dit que Monsier le duc est beau.

«Говорят, герцог — красивый мужчина».

Итак, слухи об их связи уже распространились. В таком праздном, замкнутом мирке, как «Родезия», этого следовало ожидать.

Раздался стук в дверь. Пульс Венеции участился. Неужели герцог решил нанести ей визит? Она полагала, что между ними существует молчаливая договоренность: ее убежище — как и ее личность — принадлежит только ей.

— Кто там? — спросила мисс Арно.

— Корабельные стюарды, — отозвался мужской голос с ирландским акцентом. — Мы кое-что принесли для баронессы.

Стюарды? Что за предмет мог потребовать для доставки усилий нескольких мужчин?