Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ) - Лемармот Соня Страница 25

— О, так, может, это были слезы радости? — с откровенным сарказмом уточнил Догерти.

— Все может быть. И почему вы злитесь? Что вам за дело до меня?

— Есть дело.

Ева хмыкнула, она даже не пыталась скрыть, что прижимается к нему, вдыхает его запах. Он ей нравился, и ее тянуло к нему.

Догерти обнял ее за плечи, он смотрел на нее оценивающе, будто что-то решал для себя. А она доверчиво нежилась в его объятиях.

Пусть он станет ее грехом… Ах, о чем она думает?! Она никогда этого не совершит! У нее есть жених… и может быть даже муж…

Возвращение в реальность было болезненным. Еву вдруг затрясло, а из глаз вновь хлынули слезы.

— Вы лжете мне! Он обидел вас! — Догерти сжимал ее плечи, заглядывал в лицо.

— Не обижал он меня! Просто меня тошнит от него! Не хочу за него замуж, вот и все! — вскричала Ева, вырываясь, но он не пускал, сильнее прижимая к себе.

Она задыхалась, захлебываясь слезами, а он вдруг стал баюкать ее, и девушка постепенно успокоилась. Она все также полулежала на его груди, чувствуя мокрую сорочку под щекой.

— Разорвите помолвку, — тихо сказал Догерти.

— Я не могу… — хриплым от слез голосом прошептала девушка.

— Можете, — настаивал он.

Она отрицательно покачала головой в ответ.

— А как же я?.. — прошептал он. И обреченность почудилась Еве в его голосе. Она удивленно взглянула в его лицо, оно было задумчиво и печально.

— Вы? — запинаясь, переспросила она, растерянно хлопая глазами.

— Да, я! Как мне жить дальше? — воскликнул он.

— Я не понимаю, — пролепетала девушка, отстраняясь. Он отпустил ее, и руки его, словно плети, безвольно повисли вдоль тела.

Еве вдруг сделалось не по себе. Она начинала догадываться, к чему он ведет, и не хотела этого слышать. Разбитое по ее вине сердце… Догерти… Но разве такое возможно? Он не был похож на влюбленного юношу. Или был?

— Как мне жить дальше без тебя, Ева? Как ты не видишь, что я с ума по тебе схожу?! С первой нашей встречи, с первого взгляда! — воскликнул он хрипло.

Конечно! Сколько было знаков внимания, а она не замечала их. Рукопожатие… Их танец… А дуэль! И она не понимала, не догадывалась! Да, Джеймс действовал довольно грубо, но ведь он никогда не вращался в высшем обществе и не обучен изысканным манерам.

Но нет! Нет! Нет! Она не хочет все это слышать! Она не хочет делать его несчастным! А счастливым она его сделать не сможет, потому что принадлежит другому мужчине… Даже, может быть, двум.

— Я люблю тебя! — страстно воскликнул Догерти, хватая ее за руки и заглядывая в глаза.

— Нет! — Ева с криком выдернула руки. — Ты не должен! Уходи! Забудь меня! — Она задыхалась, пятилась от него, а он наступал.

— Как я могу забыть, когда ты здесь?! — Он ударил себя кулаком по груди, там, где находилось сердце.

Она мотала головой, губы ее шевелились, будто она пыталась что-то сказать, а потом не выдержала, развернулась и бросилась прочь от него.

Саймон Реджинальд Шелтон смотрел ей вслед.

— Черт подери! — с большим чувством сказал он, понимая, что перегнул палку. Но, впрочем, время покажет, перегнул ли.

Саймон шагал в задумчивости по террасе. Встречи с Евой, отношения, сложившиеся между ними, не шли из головы.

Саймону было ясно, что он недалек от сладостной победы. Еву влечет к нему. Она готова… почти готова отдаться ему. Он достиг своей цели, — и скоро сможет увлечь ее из замка, — она пойдет за ним, в этом он не сомневался.

И все же он не мог не признаться себе, что совесть его неспокойна. Он обманывает Еву. И в том, что скрывает свое имя; и в том, что пробрался в замок ее отца хитростью; и в том, что, не любя, клялся ей в любви.

Он не любит ее. Да, она вызывает в нем желание, — это верно, это естественно: она юна, красива и прелестна. Но все его клятвы — ложь. И, когда она узнает, кто он на самом деле, когда его обман раскроется… В душу проник неприятный холодок.

Саймон не без труда откинул сомнения. Разве он забыл о главном — о своей мести? А Ева… Он не хочет ей зла. Но она его жена — и этого не изменишь. Его жена должна принадлежать ему! У него есть на нее все права! В том числе — и право брать ее прекрасное тело, и право увести из дома отца туда, куда он, ее супруг, пожелает!

Саймон принял решение и немного успокоился. Начал накрапывать дождь, и он вошел в нижнюю залу. Утро было уже в разгаре, но большинство гостей все еще нежились в кроватях, отсыпаясь после предыдущей ночи. Только слуги сновали туда-сюда, готовя столовую к позднему завтраку.

Вдруг Саймон увидел направляющуюся к нему Гвендолин. Она глядела прямо на него. Он скрестил руки на груди и не стал избегать встречи. Она была обворожительна в платье цвета гелиотропа, с живыми фиалками в черных красиво уложенных волосах.

Она улыбнулась ему так пленительно, что, наверное, ни один мужчина не смог бы устоять. Кроме Саймона. Его сердце не дрогнуло. Однако, он вспомнил ночное происшествие — и улыбнулся ей — насмешливо.

Гвен подошла и, протягивая ему руку, воскликнула оживленно:

— Дорогой эсквайр Догерти! Я очень рада вас видеть.

Ему пришлось, не очень охотно, но поцеловать ей руку.

— Баронесса Финчли, что случилось? Вы не замечали меня все это время — и вдруг такая любезность!

— Мой милый Саймон, — уже тихо, наклоняя голову к нему, сказала Гвен, — мы избегали друг друга оба, не так ли? Но, мне кажется, хватит нам играть в эти детские игры. Я узнала вас, вы, конечно, узнали меня. Обещаю: я вас не выдам, не беспокойтесь об этом.

— Как это благородно с вашей стороны. Помнится, раньше вы не отличались добросердечием и великодушием, — саркастически усмехнулся Саймон, понимая, что смешно отрицать очевидное.

Она вздохнула, и веер в ее руке затрепетал быстрее.

— Я не хотела вам зла, клянусь. Но, умоляю: забудем прошлое, Саймон. Сегодня я хочу, чтоб все вокруг были счастливы.

— Почему же?

Она пожала плечами:

— Просто так.

— С вами «просто так» не бывает, дорогая Гвен. Что-то случилось… Не этой ли ночью? Может, вам явился ангел, и вы, потрясенная, вступили на путь добродетели и раскаяния?

— Может быть. — Уголки ее губ дрогнули в улыбке, но тут же рот ее перекосился от ярости, потому что Саймон безжалостно добавил:

— Вы знаете, а я слышал и вас, и вашего ангела. Похоже, ангел принимал вашу исповедь лежа на кровати, потому что скрипела она невозможно!

— Негодяй! — прошипела Гвендолин, отшатываясь. — Мерзкий шпион!

— Я вовсе не шпионил, — засмеялся Саймон, — просто, прежде чем предаваться столь бурным любовным утехам, следует убедиться, что у вас либо глухие соседи, либо их вообще нет.

Баронесса с видом оскорбленной гордости окинула его ледяным взором. Саймон насмешливо подмигнул ей и, повернувшись, покинул залу.

— Тетя! Тетя, хватит есть! — нетерпеливо зашептала Ева, появляясь рядом с Гвен и опускаясь на соседний стул. Сама девушка взвинчено схватила с подноса сандвич и принялась нервно поглощать его.

— Что? Что такое? — прожевав, возмутилась Гвен. Она никак не могла насытиться. Безумная ночь любви вытянула из нее все силы, тело требовало подпитки.

— Мне нужно с вами поговорить! Он… Он такое сделал!.. — выдохнула Ева. — Я не знаю, что и думать! Что мне делать?

— Твой муж? — ахнула Гвен, временно возвращаясь с небес на землю.

— Тише! — шикнула Ева, испуганно оглядываясь. Убедившись, что рядом никого нет, она наклонилась к тетке и снова зашептала: — Мистер Догерти! Он признался мне в любви!

— Ах, вот оно что, — протянула, скривившись, баронесса.

— Тетя, что мне делать?

— Детка, я же просила звать меня Гвен.

Значит, баронесса все-таки не ошиблась, предположив, что Саймон попытается отомстить Корби, соблазнив Еву. Что ж, у мерзавца ничего не выйдет, Гвен об этом позаботится!

— Да, Гвен… Но что мне делать? — взволнованно прошептала Ева, с надеждой глядя на нее.