Джулия Куин - Где властвует любовь Страница 26

Квартет девиц разминался, производя какофонию звуков из несогласованных аккордов и гамм, которая обещала стать только хуже, когда они начнут играть по-настоящему. Пенелопа расположилась в середине второго ряда, к величайшему неудовольствию ее сестры Фелисити.

– В заднем ряду два свободных места, – прошептала та ей в ухо.

– Слишком поздно, – отозвалась Пенелопа, откинувшись на мягкую спинку стула.

– Помоги мне, Боже, – простонала Фелисити.

Пенелопа взяла программку и начала листать.

– Если мы не займем эти места, их займет кто-нибудь другой, – сказала она.

– Именно этого я и хотела!

Пенелопа склонилась ближе, чтобы никто, кроме сестры, не мог слышать ее шепота:

– Мы хотя бы способны вежливо улыбаться. Вообрази, что будет, если здесь усядется кто-нибудь вроде Крессиды Тумбли и будет презрительно фыркать весь вечер.

Фелисити огляделась по сторонам.

– Крессиду Тумбли сюда калачом не заманишь.

Пенелопа предпочла пропустить эту реплику мимо ушей.

– Не дай Бог, если в первом ряду окажется публика, склонная к язвительным замечаниям. Эти бедняжки умрут от унижения.

– Им этого в любом случае не избежать, – проворчала Фелисити.

– Вот уж нет, – возразила Пенелопа. – Во всяком случае, не эта и не та. Или вон та, – добавила она, указав на двух девушек со скрипками и одну, расположившуюся за фортепьяно. Но вот эта, – она сделала едва заметный жест в сторону девушки с виолончелью, – уже чувствует себя несчастной. Самое меньшее, что мы можем сделать, – это не дать занять эти места любителям позлословить.

– Все равно леди Уистлдаун разделает их под орех в ближайшем выпуске своей газеты, – заметила Фелисити.

Пенелопа открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент на свободное место по другую сторону от нее опустилась Элоиза.

– Элоиза! – воскликнула Пенелопа с нескрываемым восторгом. – Мне казалось, что ты собиралась остаться дома.

Элоиза скорчила гримаску.

– Не знаю, как это объяснить, но я просто не могла пропустить сие событие. Это как дорожное происшествие. Не хочешь смотреть, но смотришь.

– Или слушаешь, – вставила Фелисити, – как в данном случае.

Пенелопа не смогла сдержать улыбку.

– Я не ослышалась, вы, кажется, говорили о леди Уистлдаун, когда я подошла? – поинтересовалась Элоиза.

– Я сказала Пенелопе, – Фелисити довольно неэлегантно перегнулась через сестру, чтобы видеть Элоизу, – что леди Уистлдаун не оставит от них и мокрого места в своей газете.

– Как сказать, – задумчиво отозвалась та. – Она не каждый год набрасывается на девиц Смайт-Смит. Не знаю почему.

– Я знаю, – фыркнул кто-то справа.

Элоиза, Пенелопа и Фелисити дружно повернулись на своих сиденьях и тут же отпрянули назад, оказавшись в опасной близости от трости леди Данбери.

– Леди Данбери, – ахнула Пенелопа, не устояв перед желанием потрогать собственный нос, чтобы убедиться, что он еще на месте.

– Кажется, я поняла, что за штучка эта леди Уистлдаун, – заявила леди Данбери.

– Неужели? – поразилась Фелисити.

– У нее мягкое сердце, – продолжила старая дама. – Видите вон ту девчушку? – Она ткнула тростью в виолончелистку, задев при этом ухо Элоизы.

– Вижу, – сказала Элоиза, потирая ухо, – только, боюсь, уже ничего не услышу.

– Считайте, что вам повезло, – обронила леди Данбери, прежде чем вернуться к теме разговора. – Вы еще поблагодарите меня за это.

– Вы имеете в виду виолончелистку? – поспешно вмешалась Пенелопа, опасаясь, как бы Элоиза не ляпнула что-нибудь совершенно неприемлемое.

– Да, конечно. Взгляните на нее, – сказала леди Данбери. – Она выглядит несчастной, что в общем-то вполне понятно. Она единственная из них, кто понимает, насколько чудовищно их исполнение. Остальные три не имеют ни малейшего слуха.

Пенелопа бросила на младшую сестру самолюбивый взгляд, гордясь собственной проницательностью.

– Попомните мои слова, – сказала леди Данбери. – Леди Уистлдаун не напишет ни слова о сегодняшнем музыкальном вечере. Не в ее правилах ранить чьи-либо чувства. Что же касается остальных…

Фелисити, Пенелопа и Элоиза пригнули голову, когда трость описала дугу над их головами.

– До остальных ей просто нет дела.

– Интересная теория, – заметила Пенелопа.

Леди Данбери с видимым удовлетворением откинулась на спинку стула.

– Вы так считаете?

Пенелопа кивнула:

– Думаю, вы правы.

– Хм. Как обычно.

Все еще повернувшись к леди Данбери, Пенелопа взглянула вначале на Фелисити, затем на Элоизу.

– Вот почему я прихожу на эти дьявольские музыкальные вечера каждый год, – заявила она.

– Из-за леди Данбери? – изумилась Элоиза.

– Нет. Из-за таких вот девушек. – Пенелопа указала на виолончелистку. – Я очень хорошо представляю, что она чувствует.

– Не говори глупостей, Пенелопа, – сказала Фелисити. – Ты никогда не играла на фортепьяно на публике, а если бы даже играла, то у тебя это неплохо получается.

Пенелопа повернулась к сестре:

– Дело не в музыке, Фелисити.

И тут с леди Данбери случилась престранная вещь. Ее лицо изменилось самым невероятным образом. Глаза приобрели мечтательное выражение, рот, обычно искривленный иронической усмешкой, смягчился.

– Я сама была такой девушкой, мисс Федерингтон, – сказала она так тихо, что Элоиза и Фелисити подались в ее сторону. Элоиза с учтивым «Прошу прощения?», Фелисити с куда менее вежливым «Что?».

Но леди Данбери смотрела только на Пенелопу.

– Вот почему я прихожу сюда каждый год, – закончила она. – Как и вы.

На мгновение Пенелопа ощутила странную связь со старой дамой. Что было чистым безумием, поскольку их не объединяло ничего, кроме пола, – ни возраст, ни общественное положение. И все же леди Данбери как будто выбрала ее – почему и чачем, Пенелопа не. представляла. Но похоже, графиня твердо вознамерилась разжечь огонь под ее упорядоченной и довольно скучной жизнью.

И Пенелопа не могла отделаться от ощущения, что ей это удастся.

«Разве не приятно обнаружить, что мы не совсем то, чем кажемся?» Слова, сказанные леди Данбери накануне вечером, все еще звучали в ее ушах. Почти как заклинание.

Или вызов.

– Знаете, что я думаю, мисс Федерингтон? – осведомилась леди Данбери с обманчивым добродушием.

– Не имею ни малейшего представления, – честно призналась Пенелопа.

– Я думаю, что вы вполне можете быть леди Уистлдаун.

Фелисити и Элоиза ахнули.

Губы Пенелопы удивленно приоткрылись. Никогда прежде ее не подозревали ни в чем подобном. Это было невероятно… немыслимо…

И, признаться, довольно лестно.