Мэри Бэлоу - Любящее сердце Страница 26

Она так сильно, так крепко любила Лайонела. Но теперь она уже начинала понимать, что их любовь не похожа на сказку. Ни ее жениху, ни ей самой отношения не давались просто. Они оба согласились с тем, что хотят этого брака, и оба верили, что любят.

И все же было бы лучше, если бы они больше подходили друг другу по характеру. Теперь Дженнифер знала, что в обществе мужчины можно чувствовать себя более уверенно, беседовать непринужденно на разные темы. Но, увы, Лайонел не был тем мужчиной, с которым ей было легко разговаривать.

Она любила его, но он так и не стал ей другом. Возможно, ей придется поставить перед собой цель стать его другом и добиваться этого уже после того, как они станут мужем и женой. В этом нет ничего плохого. Чтобы жизнь имела смысл, нужно стремиться к осуществлению задуманного.

Виконт Керзи уже был на террасе. Он стоял с Самантой и еще несколькими молодыми людьми. Дженнифер показалось, что все они обернулись и смотрят на них с Торнхиллом, идущих через газон к накрытым столам. И тут – слишком поздно, разумеется, – Дженнифер пришло в голову, что они поступили неразумно, направившись к террасе прямо из сада.

Граф Торнхилл не стал задерживаться, проходя мимо Керзи. Прощаясь, он, казалось бы, сделал все, чтобы поставить ее в самое неловкое положение, хотя, как хотелось верить Дженнифер, он сделал это не нарочно. Он взял ее правую руку в свои ладони, посмотрел на нее так, как в саду, и тихо, но достаточно слышно во внезапно наступившей тишине, ознаменовавший их приход, сказал:

– Благодарю вас, мисс Уинвуд, за то удовольствие, которое вы доставили мне своим обществом.

Слова в таких случаях вообще ничего не значат. Именно это должен сказать каждый воспитанный джентльмен даме, с которой он танцевал или прогуливался. Но у Торнхилла они прозвучали так, будто он благодарил ее за нечто весьма личного свойства. А может, она сама все придумала? Дженнифер не могла избавиться от чувства вины за то, что едва не произошло. Нет, все-таки не показалось. Он произнес слова прощания особым тоном, так, что каждому из присутствующих стало ясно, что они провели немало времени вместе и остались довольны друг другом. Дженнифер подавила в себе желание пуститься в объяснения, растолковывая окружающим, что граф ничего такого не имел в виду.

А затем последовало нечто еще более вызывающее. Торнхилл поднес ее руку к губам и поцеловал. В этом тоже не было бы ничего особенного, если бы он при этом не продолжал смотреть ей в глаза. Так, как это умел делать только он. И еще если бы он не держал ее кисть у своих губ несколько долгих секунд. Конечно, и в благодарственных словах, и в поцелуе не было ничего плохого, если бы это было так же очевидно для собравшихся на чаепитие, как для самой Дженнифер. И особенно если бы это было столь же понятно Лайонелу!

Граф пошел прочь, не обмолвившись с Керзи ни словом. Как и с Самантой, и с прочими. Грубость была почти демонстративной, и Дженнифер стало неловко за Торнхилла. Она не стала провожать графа взглядом. Она улыбалась Лайонелу, чувствуя себя ужасно неловко.

– Вы очень храбрая, если решились гулять с графом Торнхиллом, мисс Уинвуд, – расширив глаза, сказала мисс Симонс. – Моя горничная из самых достоверных источников узнала, что ему пришлось сбежать на континент с собственной мачехой, когда его отец застал их при весьма компрометирующих обстоятельствах.

– Клодия!

Голос брата мисс Симонс разорвал тишину, словно свист бича, и девушка покраснела от стыда, хотя продолжала хихикать.

– Но ведь это правда, – словно оправдываясь, пробормотала она.

– Кажется, чай уже разлили, – весело сказала Саманта, – и я ужасно проголодалась. Пойдем скорей, Дженни! Я не стесняюсь добраться до угощения первой.

Со смехом подхватив кузину под руку, Саманта потащила ее к столам, где уже были расставлены блюда с лакомствами.

Глава 8

– Что имела в виду мисс Симонс, – спросила Дженнифер, понизив голос и глядя себе под ноги, – когда сказала, что граф Торнхилл убежал на континент, после того как был застигнут при компрометирующих обстоятельствах со своей мачехой?

Дженнифер покраснела, удивляясь тому, как вообще смогла повторить подобное, но на этот разговор Лайонел вынудил ее сам, настояв на том, что им надо прогуляться наедине, не дав ей даже начать чаепитие. Чуть только они отошли подальше от столов, он стал ледяным тоном отчитывать ее за недопустимость ее поведения.

– Весьма странно слышать такой вопрос из уст девушки из приличной семьи, которая, как меня заверяли, получила хорошее и правильное воспитание. Хотя, я думаю, слова мисс Симонс говорят сами за себя.

Дженнифер помолчала, взвешивая его слова. Противоречивые чувства терзали ее. Гнев и раскаяние. Как смел он отчитывать ее в таком тоне, будто она неразумный ребенок! И как он смел усомниться в том, что она получила хорошее воспитание! Но ведь один раз она все-таки позволила графу Торнхиллу себя поцеловать – и позволила бы во второй, прояви он больше настойчивости. Дженнифер чувствовала себя беспомощной и несчастной. Это лето столько обещало ей, но пока ничего не исполнило.

– Но ведь он взял ее с собой на континент?

Дженнифер никак не могла отойти от темы. Она должна знать правду – может, тогда она освободится от влечения, которое испытывала к графу. А вдруг она не разобралась в своих чувствах? Разве может она испытывать что-то к Торнхиллу, когда сердце ее целиком отдано Лайонелу?

– Так он уехал с мачехой? Без отца? Или это случилось после смерти его отца?

– Это случилось до того, как его отец умер, – сказал Керзи, чеканя слова. – И его побег с Кэтрин явился вероятной причиной смерти старого графа. Он убежал с мачехой, потому что она находилась в состоянии, не позволяющем ей и носу показать в порядочном обществе. По крайней мере в нашей стране. Вот так. Теперь вы довольны?

В голове у Дженнифер гудело точно в улье. К горлу подступала тошнота. Нет, она не могла в это поверить. Должно быть, она что-то не поняла в словах Лайонела. Он сделал это с… собственной мачехой? Он сделал ей ребенка? И увез в чужие края, далеко от родины, обрекая на полное одиночество? И… что потом?

– Где она сейчас? – дрожащим шепотом спросила Дженнифер.

Он, должно быть, рассмеялся, но, когда Дженнифер подняла взгляд, она увидела, что он презрительно фыркнул, и эти поджатые губы сильно портили его красивое лицо.

– Разумеется, он ее бросил, – ответил Керзи. – Она ему надоела, и он поехал домой один.

– Боже!

Они гуляли по берегу почти в полном одиночестве. Только еще одна пара каталась в лодке, явно наслаждаясь представившейся возможностью побыть вдвоем, пока все пили чай.