Элизабет Хеншэлл - Наперекор судьбе Страница 26

Бронвен остановилась возле двери Изабеллы, словно страшась войти.

— А что будет со мной, если она умрет? — спросила она, откинув волосы за плечи.

Мэдселин пристально посмотрела на нее.

— Ничего, — в сердцах ответила она и рывком распахнула дверь.

Агнесса подняла голову и приложила палец к губам. Изабелла спала.

В комнате стояла неописуемая жара, и Бронвен небрежно стряхнула с себя свой красивый плащ и бросила его на ковер. А потом приблизилась к кровати.

Она принялась не спеша осматривать Изабеллу, тихонько задавая вопросы на местном наречии. Чаще всего Агнесса в ответ кивала головой. Мэдселин с грустью отметила, что Изабелле не стало лучше.

Наконец Бронвен откинула одеяло и положила свои ловкие смуглые пальцы на вздутый живот Изабеллы. Склонив голову, она несколько минут прислушивалась к движениям младенца. Мэдселин слышала только потрескивание дров в камине да конское ржание на дворе.

Бронвен медленно выпрямилась и нежно провела рукой по телу Изабеллы. С непроницаемым лицом она положила одеяло на место и, не сказав ни слова, медленно подошла к столу, чтобы налить себе бокал вина. Мэдселин и Агнесса обеспокоено наблюдали за ней, негодуя, что она заставляет их так долго ждать.

Вытерев губы рукавом, Бронвен повернулась к ним.

— Я ничего не могу сделать для вашей госпожи. Она не переживет нынешнюю ночь, и никакая сила на свете не сможет ее спасти. — Эти жестокие слова эхом разнеслись по жарко натопленной комнате. Мэдселин, не веря своим ушам, тупо смотрела то на Бронвен, то на Изабеллу.

— Ты лжешь! — наконец воскликнула она. — Наверняка ты что-нибудь можешь сделать.

— Я могу сохранить жизнь ребенку, но это будет зависеть от тебя. — Бронвен повернулась к спящей. — Ваша госпожа почти мертва. Она живет только благодаря исключительной силе воли. Если я сейчас буду действовать, ребенок выживет.

— Что ты будешь делать? — прошептала Мэдселин, чувствуя, как кровь застывает у нее в жилах.

Изабелла пробормотала что-то невразумительное, и все взгляды сразу же устремились к ней. Невозможно было поверить в то, что она умирает.

— Ребенок сам не выйдет, — без обиняков заявила Бронвен. Она присела на край койки и принялась осторожно вытирать исхудалое лицо Изабеллы. — Его надо вырезать — это единственная возможность сохранить ему жизнь.

— Но это значит убить Изабеллу! — Ужас охватил Мэдселин. «Это не может быть правдой!»

— Другого выхода нет, — тихо повторила Бронвен. — Такова ее судьба. Решение должно быть принято в течение часа. Через час оба будут мертвы.

Изабелла подняла веки. Мутные карие глаза повернулись к Бронвен, оценивающе остановились на ней, потом отыскали Мэдселин.

— Спасите ребенка, — слабо прошептала она. — Вы должны спасти ребенка.

Наклонившись ближе к Изабелле, Мэдселин взяла ее холодную ладонь в свою.

— Ты не умрешь, Изабелла. Ты очень сильная.

Изабелла де Вайлан собрала остатки сил и выдавила скупую улыбку.

— Эта женщина права, Мэдселин. Приказываю тебе спасти ребенка. — Потом, обернувшись к Бронвен, она схватила ее за руку. — Я вручаю тебе свою жизнь. Спаси моего ребенка и позаботься о нем как следует.

Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, и Мэдселин чувствовала, что они словно находятся в каком-то ином мире. Между этими двумя женщинами происходило нечто такое, что исключало всех остальных. И все же Мэдселин не видела в такой жертве никакого смысла.

Бронвен, однако, все прекрасно понимала.

— Не надо взваливать ответственность на меня, — почти выкрикнула она. — Я не хотела приезжать. — Она собралась, было встать, но Изабелла по-прежнему удерживала ее за руку и даже крепче вцепилась в нее.

— Ты не можешь отказать, — неумолимо ответила она. — А теперь пришлите мне священника.

Пока отец Падрэг уединился с Изабеллой и Агнессой, Мэдселин отвела Бронвен в тихую комнату, чтобы приготовить все необходимое. Несмотря на взбалмошный характер и вроде бы неряшливый вид, Бронвен очень аккуратно и умело обращалась с травами и дозами снадобий. Наконец она вынула небольшой нож из кожаной сумки, висевшей у нее на поясе, и извлекла его из ножен. Клинок сверкнул в неверном свете факелов, и Мэдселин содрогнулась.

— Он должен быть очень острым. — С этими словами Бронвен сунула нож в пламя прикрепленного к стене факела.

— А ты можешь спасти ее от боли? — тихо спросила Мэдселин, заворожено глядя на клинок.

Женщина не сводила глаз с кинжала.

— Да. Я дам ей снадобье, от которого она впадет в глубокий сон до того, как сердце ее перестанет биться. Все произойдет быстро.

Закрыв глаза, Мэдселин попыталась подавить подступавшую тошноту. Когда она снова открыла глаза, то заметила, что Бронвен смотрит на нее.

— А где ты научилась своему мастерству? — спросила Мэдселин.

Слегка пожав плечами, Бронвен улыбнулась и, поднеся раскаленный клинок к глазам, принялась рассматривать его.

— Я десять раз смотрела, как рожала моя мать, насколько я припоминаю. А потом были другие роды, — непринужденно добавила она. — Когда мать умерла, я пошла жить к старой травнице, которая выучилась своему искусству во время своих скитаний. Она брала меня с собой, и я смотрела, что она делает. В конце концов Дюнна состарилась, и люди стали звать меня.

— А что именно имела в виду Изабелла, когда сказала, что ты должна позаботиться о ее ребенке? — В тишине маленькой комнаты вопрос Мэдселин прозвучал неожиданно громко.

С крепко сжатых губ Бронвен слетел легкий вздох огорчения. Она вложила кинжал в ножны.

— В этих местах принято думать, что если ты, спасая младенца, забираешь жизнь матери, то ты после этого будешь связан с этим ребенком. — Взгляды их скрестились над столом. — Пора.

Изабелла де Вайлан встретила смерть мужественно. Когда отец Падрэг свершил обряд причащения, глаза ее сверкнули, и она настояла на том, чтобы самой выпить роковое снадобье.

— Мужайся, Мэдселин, — тихо прошептала она, находясь уже между жизнью и вечным сном. — Верь Эдвину. Поклянись мне в этом.

Оцепенев от стремительно чередующихся событий, Мэдселин смогла лишь кивнуть головой, схватив Изабеллу за руку. Удовлетворившись этим, Изабелла в последний раз закрыла глаза.

Мод де Вайлан тихо появилась на этот свет, в то время как жизненные силы покинули ее мать. Бронвен оторвала крошечное, покрытое кровью тельце девочки от Изабеллы и нежно положила его на неподвижную грудь матери. Девчушка будто поняла, что ее мать ничего не может ей предложить, и замяукала, как новорожденный котенок, в поисках теплых рук, которые могли ей дать живительное тепло.