Жюльетта Бенцони - Конец странствий Страница 26

— Не плачь! — сказал он спокойно. — У нас будет другой, больше и еще прекрасней. Здесь есть и моя вина. Я не должен был называть его так: «Волшебница моря»… Это обрекло ее на костер… как настоящую колдунью!

Затихая, она всхлипнула.

— Ты, Язон? Неужели ты… суеверный?

— Нет… по крайней мере в обычное время. Но я страдал. Может быть, поэтому я и болтаю вздор. А теперь пошли! Похоже, что весь город устремился в порт. На нас никто не обратит внимания…

— Но ты же промок до нитки, весь в лохмотьях. Ты не можешь так ехать!

— А почему бы и нет? Все-то так, как ты говоришь, но благодаря тебе я свободен, и это самое чудесное…

С почти юношеским пылом он поднял молодую женщину с каменной скамьи, поставил на землю и, не выпуская ее руки, увлек в улицу, поднимавшуюся к верхнему городу. Жоливаль и Крэг поспешили за ними, прижимаясь к стенам, чтобы избежать становившегося все более плотным потока людей, низвергающегося к порту. Сверху стало видно, что пожар принял такие размеры, что казалось, словно горит весь рейд. В действительности только три соседних с бригом корабля охватило пламя. На мгновение четверо беглецов, запыхавшихся после крутого подъема, остановились под свисавшими из большего сада ветвями гигантской сикоморы и бросили взгляд назад.

Агония «Волшебницы» подходила к концу. Корма скрылась под водой, а передняя часть трагически задралась вверх. Некоторое время тонкий форштевень, еще нетронутый, держался, обратив к небу, словно крик о помощи, носовую фигуру, свою эмблему. Затем медленно, почти торжественно, она исчезла в глубине моря…

Пальцы Язона впились в руку Марианны. Сквозь сжатые зубы он пробормотал проклятие. И, словно бросая вызов с каждой секундой светлеющему небу, он прокричал:

— У меня будет другой корабль! Я клянусь, что скоро другой корабль, мой корабль, заменит этот. И он будет похожим на него!

Марианна нежно погладила его щеку с окаменевшими мускулами.

— Но ты не украсишь его моим изображением, ибо оно не принесло тебе удачи.

Он обратил к ней сверкавший сдерживаемыми слезами взгляд, затем, словно всадник, выпивающий стакан вина перед дальней дорогой, он резко нагнулся к ней и крепко поцеловал в губы.

— Да! — ответил он серьезно, затем с заставившей растаять сердце молодой женщины нежностью добавил: — У него будет твое изображение, и я назову его «Добрая Надежда».

Через несколько минут они встретили возле почтовой станции Гракха. Марианне пришлось пережить неприятный момент, когда они проходили мимо резиденции губернатора, но там, как и во всем верхнем городе, царила тишина. Молодая женщина подумала о человеке, которого она заставила спать мертвым сном. Конечно, никому не удастся его разбудить. Она по своему опыту знала силу действия снотворного, и солнце поднимется уже высоко, когда герцог де Ришелье откроет глаза. Тогда ему сообщат о ночном происшествии, о сгоревших кораблях, но, может быть, сразу он не обнаружит пропажу, ибо поспешит в порт, чтобы узнать о причиненном ущербе, принять соответствующие меры… Это даст беглецам еще выигрыш во времени, если он решит разыскивать их на суше. Но более чем вероятно, он направит поиски в сторону моря, естественного пути для моряков… и их друзей!

А если он все-таки решит бросить своих сбиров на преследование похитительницы царского письма, ей, возможно, посчастливится, если удача останется благосклонной к ней, получить хорошую фору.

Увидев Гракха, спокойно стоявшего со скрещенными на груди руками возле внушительной повозки, запряженной тремя лошадьми, рядом с высоким бородатым кучером в красном колпаке, Марианна окончательно уверилась, что удача по-прежнему с нею в лице этого парижского гамена, обладавшего, похоже, двойной властью: мгновенно приспосабливаться к любым обстоятельствам, даже самым невероятным, никогда этому не удивляясь, и совершать настоящие чудеса. Повозка, возле которой он стоял, явилась новым тому подтверждением…

Это была кибитка, одна из тех больших, крытых брезентом повозок на четырех колесах, похожих на фургоны американских колонистов, которыми обычно пользовались русские купцы, чтобы перевозить свои товары с ярмарки на ярмарку, из города в город.

Более тяжелая, без сомнения, и менее быстрая, чем другие средства передвижения, применявшиеся на длинных русских дорогах, она была прочней и вместительней телеги или тройки. Беглецы поместятся в ней все, тогда как в другом случае им потребовалось бы не менее двух экипажей. Наконец, Ришелье скорей будет искать княгиню Сант'Анна на подушках элегантной кареты, чем под пологом простой крестьянской повозки.

Но способность Гракха творить чудеса не ограничилась выбором экипажа. Заглянув под брезент, Марианна увидела несколько свернутых тюфяков, могущих служить сиденьями, стопку новых одеял, кухонные принадлежности и запас продуктов. Там лежали также лопаты и кое-какое оружие. Наконец, одежда, хотя и не сшитая в Лондоне или Париже, но вполне подходящая, явно ожидавшая Язона и Крэга. По всей видимости, Гракх за такое короткое время наилучшим образом использовал деньги Жоливаля.

— Это действительно похоже на волшебство, — подтвердила Марианна, отойдя в сторону, чтобы позволить мужчинам переодеться. — Как вам это удалось, Гракх? Ведь в такой час все магазины закрыты?

Юноша залился краской, как всегда с ним бывало, когда хозяйка делала ему комплимент, и засмеялся.

— В этом нет ничего мудреного, мадемуазель Марианна. С деньгами здесь можно достать что угодно и когда угодно. Надо только знать, в какую дверь постучать.

Рыжая голова Крэга О'Флаерти показалась из-под брезента.

— А ты, по-видимому, знаешь все нужные двери, мой мальчик! Я только боюсь, что нам все-таки не хватает одной вещи. Тебе, возможно, неизвестно о том, о чем нам рассказал в тюрьме наш итальянский собрат, попавший туда по недоразумению: чтобы путешествовать по дорогам этой империи и особенно чтобы получать лошадей на почтовых станциях, надо иметь нечто вроде паспорта…

— Это называется «подорожная», — невозмутимо подтвердил Гракх, достав из кармана лист бумаги со свежими печатями и сунув его под нос ирландцу. — Но вы преувеличили, месье Крэг. Подорожная — это разрешение брать почтовых лошадей. Ее надо показывать, когда платишь за лошадей, а если хочешь экономить, то и показывать не обязательно. Есть еще вопросы, месье Крэг?

— Все ясно, — вздохнул ирландец и выпрыгнул из повозки, одетый по-русски в широкие, заправленные в сапоги штаны и серую блузу с кожаным поясом. — Только остается привыкнуть к этой новой моде и… хотелось бы побриться!

— Мне тоже! — поддержал его Язон, появляясь в таком же облачении. — Я нахожу, что мы похожи на наших тюремщиков…