Кэрол Хови - Вкус победы Страница 26

Обед был для Эллин катастрофой. При первой же представившейся возможности она принесла свои извинения, не в силах больше терпеть ни проницательные взгляды Мэннерса, ни свою непредсказуемую реакцию на них. Она заперлась в своей комнате и начала писать еще одно письмо Мисси, пытаясь выбросить из памяти образ чертовски привлекательного лица Мэннерса.

Он не мог знать, что она не любит Билла, но все равно его тост показался ей язвительным намеком. «Какого черта тебе нужно, Джошуа Мэннерс?» – спрашивала она, вертя в руках ручку. Может быть и хорошо, что этим закончилось все дело с комнатами. Таким образом, можно наблюдать за ним и проследить, чтобы он действовал честно.

«Когда ты сможешь поверить другому мужчине? – Мисси задавала этот вопрос. – Может быть, пришло время поверить этому обаятельному и отвратительному мужчине – Джошуа Мэннерсу? Может быть, по крайней мере, пришло время использовать представившуюся возможность?»

Глава 7

Печальные предсказания Берта, увы, сбылись. Просматривая газету «Луизвилл Тайме Интеллигенсер» за шикарным завтраком в своей комнате, Эллин заметила передовицу об «уверенной бесстыдной женщине», которая скакала на лошади «как Иезавель[3] по приличным улицам Луизвилла» верхом на «неизвестном новичке», заявившем о себе в дерби. Автор статьи не кто иной, как публицист Дж. Виктор Ле Вите, был убедителен в своем приговоре, хотя определения его были весьма сомнительны. Прочитав дальше, она с изумлением узнала, что «она соответствовала распутным отбросам общества в Черчиль Даунсе, но открыто претендовала на Почетное Звание Леди».

Буйный смех был ее немедленной реакцией. Что там говорил Берт: что-то о южанах и эксцентричных янки? Она вырезала статью из страницы и, сложив, спрятала в карман своего костюма, чтобы по дороге в Черчиль Дауне насладиться ею вместе со своим другом-британцем.

Она написала полписьма Мисси, когда Берт через полчаса зашел за ней. Он был в рабочей одежде. Его бледно-голубые глаза строго осмотрели ее, когда она открыла ему дверь.

– Я тебя предупреждал, – первое, что сказал он.

Значит, он уже видел статью. Тем лучше. Эллин тут же пошлет ее Мисси, которая, бесспорно, чрезвычайно высоко оценит ее.

– Послушай, Эллин, – бранил ее Берт, пока они ехали в экипаже в Дауне. – Ты знаешь, что я желаю тебе добра, а также Мисси и Шейку, и я бы не стал с тобой так разговаривать, если бы не был уверен, что это пойдет тебе на пользу. Эллин, черт побери, такое поведение не годится для Луизвилла. Попомни мое слово, такие выходки тебе только навредят. А если ты будешь упорно продолжать, это только ухудшит положение дел, и газеты будут неудержимы. Пожалуйста, будь благоразумна. Одним крутым жестом ты навлекла на свою голову ярость жителей Луизвилла. Это должно быть твоей последней поездкой в Дауне с рабочими целями. Ты должна оставить Шейка на попечение служащих и отныне и навсегда начать вести себя так, как ожидают от тебя жители Луизвилла: ходить на балы и вечера, и все такое прочее.

– Но это же нелепо, Берт! Кто позаботится о Шейке? – она знала, что это был глупый вопрос, но правда заключалась в том, что она не любила эти светские приемы, только что упомянутые Бертом. Сама мысль об официальном приеме бросала ее в дрожь. Действительно, она так давно не посещала их и боялась, что забыла, как на них вести себя.

– Я, – непреклонно заявил Берт, – я сделаю все, что ты пожелаешь, и я буду счастлив работать с утра до ночи, если только…

Эллин тепло улыбнулась «бывалому солдату». Боже, это был великолепный день!

– Я знаю, Берт, – заверила она его. – Но подумай, я никуда не могу пойти без сопровождения, чтобы не вызвать сплетен. На вечера? Одной? Подумай, что начнется! Нет, Берт, я буду просто делать то, что я делаю, но в твоей компании.

– Но у меня есть решение получше, дорогая!

Несмотря на все ее упрямство, он, кажется, решил настоять на своем. Она уже знала, что если Берт проявляет такую решительность, то лучше всего было дать ему возможность высказаться, после чего спокойно могла продолжать делать все по-своему. Эллин склонила голову и выжидательно посмотрела на него.

Он сделал глубокий вдох и бросился в атаку.

– У нас есть сопровождение для тебя. Тот, кто больше подходит для дружбы с общественной элитой, чем я, старый конюх. Его зовут Джошуа Мэннерс.

Эллин рассмеялась.

– Джошуа Мэннерс, – повторила она нарочито обрадованно. – Но почему я не подумала об этом? Я могу представить, как мы пререкаемся и бросаем друг на друга сердитые взгляды на том или ином светском рауте. О, это слишком, Берт. Но, – неожиданно ей пришла в голову ужасная мысль, – ты… – ты не спрашивал его об этом, правда?

– Н-нет, – запинаясь, ответил Берт, смущенный ее словами. – Он сегодня утром сказал, что был бы рад…

– Слава Богу, что, по крайней мере, это так, – выдохнула она, почувствовав легкую слабость. – Я не позволю тебе толкать меня в руки к мужчине. Особенно к Джошуа Мэннерсу. Даже если бы я верила ему, а этого никогда не будет. Но ответ остается все равно – нет.

– Эллин, – овладев собой, вновь начал Берт вкрадчивым голосом. – Ты же знаешь, что я обожаю тебя и уважаю. Короче, я бы сказал – к черту твоих клеветников, но ты не понимаешь, насколько это важно для Шейка.

– Шейк! – она была озадачена.

– Если к Шейку будут относиться серьезно, – пояснил Берт, взяв ее за руку, – верь этому или нет, то с его стороны потребуется нечто большее, чем победить. Мы со своей стороны несем обязательства, чтобы его приняли во «внутренних кругах». Ты ведь знаешь, как обычно все происходит, Эллин. Шейк может спокойно победить во всех скачках, но пока ты не станешь вести себя благородно, он не будет допущен к ним. И это отразится на ранчо.

Конечно, Берт прав. Она была представителем владельца Шейка, а потому обязана была вести себя так, чтобы это шло на пользу Шейку и Мисси. Ей просто надо доверить Шейка на попечение Берту и приступить к исправлению той прискорбной ошибки, которую она совершила вчера, поехав на Шейке верхом в Черчиль Дауне. Ей придется преодолеть в себе свое упрямое стремление к независимости ради Шейка и с сегодняшнего дня вести себя с большей осмотрительностью. Настало время сменить свой дорожный костюм на пышный наряд.

– Это будет мое последнее посещение конюшни перед дерби, – немного подумав, спокойно сказала она, глядя в окно, чтобы не видеть ликования Берта.

Не одно, а несколько приглашений ждало ее по возвращению в отель днем. Она обещала Берту, что не пойдет без сопровождения дальше гостеприимного фойе, внутренне кипятясь от несправедливых ограничений, налагаемых на нее общественными традициями. Мужчины могли развязно расхаживать по городу везде, где хотели, а женщина должна выполнять свой долг, иначе ей грозили неприятности. Ей казалось, что ей привязали цепь к ноге, а на другом конце было привязана тяжелая гиря с надписью «Правильность». «Если бы я была замужем, – с горечью подумала Эллин, – и меня сопровождал муж, я была бы защищена от нападок». Ей оставалось одно: «вести себя должным образом», как сказал Берт, или же страдать от общественных репрессий.