Донна Валентино - Похититель моего сердца Страница 27

Камерон покопался в хорошо упакованных вещах, надеясь, что кто-нибудь догадался засунуть на дно сундука сапоги, но его пальцы наткнулись только на что-то завернутое в полотно. Он потянул за шнурок, стягивающий сверток, и увидел скользкое шелковое платье, при свете фонаря сияющее как расплавленное золото. Женское платье, несомненно, дорогое сердцу той, которая пожертвовала его, – ведь оно было так заботливо упаковано.

Несмотря на то, что в неверном свете факела трудно было как следует что-либо рассмотреть, он был уверен: такое платье выгодно оттенит золотые искры глаз Джиллиан.

Нахлынувшие неясные мечты, грезы о том, как она будет выглядеть в шелковом платье с распущенными волосами, заставили его решиться.

– Это я куплю сам, – сказал он, удивившись тому, каким скрипучим вдруг стал его голос. – Я заплачу больше, чем за него дадут, если продавать обычным путем.

Квинт осклабился.

– Теперь мы знаем, почему мистер Камерон не может наполнить наши утробы, – он слишком влюблен в мисс Боуэн, чтобы думать о еде.

– Так вы покупаете это платье для мисс Боуэн? – Родермел покачал головой. – Эй, Баско, может быть, именно это тебе следовало сделать, когда ты приглашал ее покататься?

– Ты приглашал мисс Боуэн кататься? – Камерон в изумлении уставился на Баско.

– А что такого? Еще совсем недавно в деревне я был на хорошем счету. У меня имелась славная ферма, дела мои шли хорошо. Так что я вовсе не перешел границы, когда пригласил ее покататься – многие девушки сочли бы это за честь. Только вот она меня отшила. Конечно, я же не сын рыцаря,– Баско словно выплевывал слова, – и мне не свалился с неба замок.

Ярость вспыхнула в душе Камерона, но он быстро ее погасил. С платьем он допустил ошибку; но позволить себе показать, насколько ему не нравится, когда о Джиллиан говорят как об обычной женщине, как о задравшей нос барышне, которая заносчиво отклонила приглашение арендатора, было бы катастрофой. Зная Джиллиан, нетрудно предположить, что она отказала Баско из нежелания оставлять отца без присмотра.

– Впрочем, я только потом рассмотрел, что она слишком тощая, – продолжал Баско, – слишком чопорная для меня, да и упрямая тоже. Я хочу женщину с пухлыми губами, с ямочками на щеках и чтобы в голове у нее была одна-единственная мысль: как мне угодить.

Факел в руке Камерона дрогнул. Теперь он понимал, за что Баско так его ненавидел. Кроме того, он знал, что чопорность Джиллиан происходила из страха быть застигнутой в затруднительном положении.

– Довольно болтать о мисс Боуэн, – оборвал он Баско.

– А леди позволит вам надеть не нее это платье, или вам интереснее будет его снимать? – не унимался тот.

Камерон бросил факел на землю, и пламя погасло.

Тут же двое его людей бросились к нему и схватили его за руки, а остальные не стали церемониться с Баско. Кто-то сильно ударил его в челюсть, и теперь он бесформенной грудой лежал у ног Камерона.

– Не обращайте внимания на Баско, – шепнул на ухо Камерону Квинт. – Его, конечно, здорово задело, когда лорд Харрингтон передал вам командование отрядом, но гораздо больше его разозлило то, как легко вы вселились в дом к мисс Боуэн.

– Я не оставил ей выбора.

– Это точно. И у вас, конечно, нет на нее никаких видов. Только с Баско вы полегче, мистер Делакорт, – сейчас для нас важен каждый человек.

Камерон дышал так часто, как будто пробежал целую милю, но в конце концов он глубоко вдохнул и заставил себя расслабиться, а затем, соглашаясь, коротко кивнул. Те, кто удерживал его за руки, убедившись, что к нему вернулось самообладание, отпустили его.

– Скажите этому сукину сыну с поросячьими глазками, что он должен выручить не меньше четырехсот фунтов. – Камерон сам удивился тому, насколько ровно прозвучал его голос. Однако он не мог сделать вид, что не заметил оскорблений Баско. – И еще скажите, что если он еще когда-нибудь произнесет имя мисс Боуэн, то это будут его последние слова.

– Вы же знаете, ему нравится злить вас.

– Тем более он сильно пожалеет, если сделает это еще раз.

Камерон собрал всю свою волю, чтобы, переступая через Баско, не пнуть его.

– Я пошел домой, а вы будьте начеку, – произнес он на прощание и быстро зашагал в гостеприимное безмолвие леса. Домой. Вот уже два года как он не вспоминал это слово. Весьма странно, что неудобный соломенный тюфяк на полу комнаты-кладовой с медикаментами он воспринимает как дом, но именно это воспоминание влекло его, заставляя преодолевать долгий утомительный путь.

И все же ему надо быть осторожнее. Смотри-ка, – распекал он себя, – готов убить человека за слова, которые может сказать кто угодно». Завернутое в холст платье поскрипывало под рубашкой, куда Камерон его засунул. Он защищает ее честь, приносит ей подарки, о месте, где ждет Джиллиан, думает, как о своем доме… Не рано ли?

Дом.

Сама мысль о доме подняла в его душе такую острую тоску, что Камерон чуть не споткнулся. Он потерял свой дом, а путь, который теперь избрал, лишал его всяческой надежды обрести другой.

Глава 8

Камерон маленькими глотками пил заваренный Джиллиан чай с мятой, но к печенью даже не притронулся, как будто все еще обижался на нее за то, что накануне она его заподозрила в воровстве хлеба, и теперь он собирался в отместку морить себя голодом.

Джиллиан ожидала, что его измученный вид вызовет у нее удовлетворение, но вместо этого она заметила темные круги у него под глазами, необычную бледность и вспомнила, что Камерон весь день проработал у них в саду. Теперь ей хотелось, чтобы он съел и свое, и ее печенье.

– Нас с отцом пригласили приехать сегодня утром к сквайру Хортону из-за разыгравшейся у него подагры, – сообщила Джиллиан.

– Как это – пригласили? – Услышав новость, Камерон выпрямился.

– Вчера вечером, пока вас не было, пришел слуга сквайра.

– И он спокойно прошел внутрь?

– Мартин проводил его до двери, а потом стоял рядом, пока слуга рассказывал, в чем дело.

Камерон сдержанно кивнул, как будто его единственной заботой было услышать, что Мартин выполнил возложенные на него обязанности охранника. Джиллиан ждала, что он спросит, держала ли она язык за зубами, не выдала ли настоящую причину его появления в доме, но он промолчал, только залпом допил чай.

– Я уж начал думать, что вашего отца больше никто не вызовет. Сейчас я буду готов.

– Плохая отговорка! – Она с отвращением швырнула салфетку. – Я могла отправить присланного обратно с запиской, в которой рассказала бы все, что здесь произошло, и республиканские солдаты могли бы уже ждать вас, чтобы арестовать.

– Отчего же вы этого не сделали? – Он откинулся назад и рассматривал ее, прищурив глаза.