Патриция Райс - Лунный свет Страница 28

Хлопанье двери заставило Обри выпрямиться, расплескивая воду на турецкий ковер. Она схватилась за полотенце, но бронзовая рука отобрала его. Она протерла глаза, чтобы избавиться от попавшего в них мыла и разглядеть наглого грабителя, хотя почти не сомневалась, кто он.

– Вы это искали, мадам? – холодным тоном сказал Хит, помахав перед ней полотенцем.

Она схватила угол полотенца, вытирая тканью глаза и в то же время стараясь погрузиться глубже под воду. От гадкого чувства обнаженности она стала пунцовой.

– Выйдите отсюда, – пробормотала она.

– Я говорил, что вам делать, несколько раз за этот вечер, но вы предпочли проигнорировать меня.

Хитмонт сразу лее убрал полотенце, как только она вытерла глаза.

Обри прикрыла грудь руками, посмотрела вверх и встретилась взглядом с почти черными глазами склонившегося над ней Хитмонта.

– Я только попыталась спасти вашу дурацкую жизнь, – возразила она. – Не вижу в смерти ничего почетного. Но если мы с вами так явно не подходим друг другу, почему вы не несетесь сломя голову вниз по лестнице, требуя у моего отца развода, вместо того чтобы околачиваться здесь? Верните мне полотенце и уходите.

– Так вот что вы думали предложить? Как щедро! – Остин уронил полотенце на пол в пределах ее досягаемости, затем уселся на кровать и принялся стаскивать башмак, игнорируя ее испуганный взгляд. – Однако я не собираюсь требовать развода до тех пор, пока ваш отец не выполнит свою часть договора. Все это время, благодаря вам, мне придется быть настороже.

– Что вы делаете? – яростно прошептала Обри, глядя, как на пол упал башмак, обнажив мускулистую ногу в шелковом чулке. Пока он смотрел в ее сторону, она не решалась потянуться за полотенцем.

– Если вы выйдете из ванны, прежде чем она остынет, я избавлю служанок от второй прогулки. – Хит поставил второй башмак рядом с первым.

– Вы не смеете врываться сюда таким образом… – Обри запаниковала, когда сообразила, что никто из гостей не понял бы ее. Только что перед всеми она отдала все свои права этому мужчине. Лишь сейчас она осознала, что это был безумный поступок.

Хит страдальчески поднял бровь.

– И много бы вы поставили на это? Заключим пари? Встав, он подошел к зеркалу, чтобы отстегнуть запонки и снять галстук.

Обри воспользовалась моментом и метнулась за полотенцем, но, заметив в зеркале это движение, Остин обернулся, чтобы вознаградить себя мгновением блеска яркой белой кожи и округлыми изгибами, прежде чем она снова скрылась под водой.

В ответ на ее гневный взгляд Остин только пожал плечами.

– Если бы вы потрудились выглянуть, то увидели бы, что на другом конце холла ваш отец оставил своего человека. Не войди я сюда – об этом бы тут же доложили, и это не предвещало бы ничего хорошего для моего с ним соглашения. Зато если бы я попытался вас поколотить – чего вы всецело заслуживаете, – сюда бы немедленно примчались, чтобы сделать из меня отбивную. Так что, если вы действительно так цените мою жизнь, как только что объясняли, говорите потише и, для разнообразия, попробуйте прислушаться к моим советам.

– Я не выйду из ванны, пока вы не покинете комнату, – упрямилась она, скрипя зубами.

Остин рывком распустил галстук. Его темные глаза строго посмотрели на нее.

– Мадам, этим вечером вы уже выставили меня изрядным остолопом. Я не собираюсь торчать под дверью спальни и кротко ждать, когда моя невеста соизволит меня пустить. Вам следовало подумать об этом прежде, чем решиться ублажать себя купанием.

Сломленная аргументом, Обри уступила и махнула в сторону ширм в углу.

– Хотя бы для приличия поставьте ширму, чтобы я вытерлась. Не могу поверить, что мой отец решил, чтобы мы жили в одной комнате с первого же дня.

Остин недоверчиво посмотрел на нее, но, убедившись, что над ним не издеваются, отправился за ширмой.

– Чем вы собираетесь заняться брачной ночью? – с любопытством спросил он, поднимая ширму и относя ее к Обри.

Почувствовав, что он снова смотрит на нее, она в замешательстве пожала плечами. Если бы не пена, укрывающая ее от его глаз, она бы умерла от стыда.

– Не знаю. Я думаю, мы сможем завести раздельные спальни. В самом-то деле, вступая в брак по расчету, муж не вправе надеяться каждую ночь навещать свою жену.

Остин еле сдержался, чтобы не ответить остротой на ее наивное замечание, и молча установил ширму. Следовало помнить, что она еще ребенок, хотя порой…

Окончательно приведя в порядок и ширму, и свои мысли, он ответил:

– Если вы, в самом деле, так полагаете, позвольте вас разочаровать.

Остин вернулся на кровать и начал снимать чулки, прислушиваясь в то же время к плеску, который она производила, выбираясь из лохани. Ему хотелось заглянуть за ширму, но граф был слишком джентльменом, чтобы зайти так далеко в своих шутках. Он вздохнул и продолжал говорить, сожалея об упущенной возможности, раз уж она явно не собиралась отвечать.

– У меня уже была жена, считавшая своим призванием делать меня рогоносцем; я не хочу иметь вторую такую же. До тех пор, пока мы будем считаться мужем и женой, я собираюсь приложить все усилия, чтобы не оскорблять вас сравнением с другой женщиной и ожидаю от вас того же. Вы меня поняли?

Обри задумчиво кивнула, забыв о том, что он ее не видит. Вытираясь, она обдумывала его слова и чуть не вскрикнула, когда он вернул ее на землю, постучав по ширме и перебросив через нее платье.

– Оденьтесь, выйдите и ответьте мне, Обри Элизабет.

Ее глаза удивленно расширились при звуке своего второго имени, но она поспешила одеться, прежде чем он решит вломиться к ней снова.

У нее перехватило дух, когда она обнаружила, что платье оказалось слишком уж открытым. Светло-зеленый шелк фестонами обрамлял каждую грудь, декольте поднималось вверх под таким углом, что плечи были почти оголены. Широкие рукава с прорезями распахивались при малейшем движении, дразня наблюдателя зрелищем наготы рук. Корсет облегал талию и бедра как вторая кожа, и только пышный шлейф юбки хоть что-то прикрывал. Ей очень хотелось узнать, кому пришло в голову купить подобное, чтобы отомстить, когда она до него доберется.

Закусив с досады губу, она нервно попросила:

– Остин, передайте мою шаль.

Вышагивая в раздражении от ее молчания, Остин свирепо обернулся, услышав просьбу.

– Мадам, я жду вашего ответа. Я не собираюсь рыскать по вашим сундукам за безделушками.

Обри подобрала подол юбки и, вызывающе подняв голову, вышла из-за ширмы. Волосы, частично освобожденные от заколок, ниспадали на плечи.

– Я поняла вас, милорд.

Остин обернулся, и глаза его просветлели, когда он увидел открывшуюся картину. Он с удовольствием оглядел безупречную золотистую кожу плеч и вполне насладился крутыми изгибами молодых грудей. Граф услышал, как она затаила дыхание, когда его взгляд скользнул вниз, вдоль узкой талии и задержался на округлости бедер. Когда он вообразил, что можно увидеть, сняв наряд, он с неохотой отвел взгляд.