Венита Хелтон - Гвардеец Бонапарта Страница 28

– Не беспокойся, Огонек, – ответил он, намеренно делая вид, что не понимает причин ее волнения. – В этой части города нет ни одной могилы сплетников. Бросив взгляд на кладбище, Юкс рассмеялся. – Наверное самые большие городские болтуны предпочитают лежать на более уютном кладбище – том, что на улице Большого Петра.

Лаура улыбнулась, и вместе с ней заухмылялись бродяги.

– А если ты боишься моих двух друзей, – произнес Доминик, – то совершенно напрасно. – Одним движением бровей он отослал своих людей, и те мгновенно исчезли на свой пост возле кладбищенской стены. – Ну, так лучше?

– Уи, мне не понравились их взгляды.

– Да, не очень-то люди жалуют воров, – хмыкнул он.

Затем Доминик провел свою спутницу по разбитому кирпичному тротуару к двери, вставил ключ в тяжелый медный замок, повернул его и отступил в сторону с легким поклоном.

То, что он промок до нитки, ничуть не вредило ему. Он был красив, влюблен и нимало не задумывался о том, что кто-нибудь о нем может подумать.

И Лаура, зачарованная им, доверяясь ему всей душой, не обращая внимания на плащ, который путался у нее в ногах и шляпу, вновь упавшую ей на глаза, шагнула вслед за ним через порог, в прекрасную сказочную страну, куда ее пригласил Доминик.

Глава 8

Лаура вошла в широкую просторную пещеру. Во всяком случае, таким ей показалось помещение, в котором она оказалась. Лампы на обшарпанных серых кирпичных стенах освещали коллекцию витражного стекла, свисавшего со стропил на разных шкивах и блоках. Здесь же находилась прекрасная коллекция мозаики. На изысканном розовом окне, в кипарисовой раме сумрачно глядели на входящих лики святых, созданные из итальянского стекла. С чувством благоговения Лаура сняла шляпу и повесила ее на какой-то крючок.

По обе стороны от холла шли галереи. В первой несколько человек перебирали роскошные восточные ковры, поэтому Лаура повернулась к другой галерее, где были развешаны картины. Она остановилась, чтобы взглянуть на портрет викинга, поднимавшего руку, на которой сидел белый охотничий сокол. Рядом с человеком стояла девушка с длинными рыжими косами.

– Арагон Датский, – произнес Доминик, – великий воин.

– Это реальная личность?

– Не знаю. Это живопись пятнадцатого века, однако, согласно легенде, он жил задолго до этого времени. Возможно, это один из рыцарей Круглого стола короля Артура.

Доминик так близко находился от нее, что девушка чувствовала, как его голос вибрирует в ней. Возбуждение, подобное тому, которое она испытала прошлой ночью, охватило Лауру, почти лишило ее чувств, наполняя ее лихорадочной слабостью. Она с усилием сделала шаг в сторону и почти безнадежно попросила:

– Расскажи мне об этой картине, – указывая на какое-то полотно.

Доминик взглянул на акварельный натюрморт.

– А, это Николас Роберт. Большой мастер натюрмортов. – Его глаза блеснули, когда он взглянул на девушку. – Если бы он был жив, я заказал бы ему картину с изображением цветущего табака.

Лаура в замешательстве опустила глаза вниз, чувствуя, что мужчина подошел к ней совсем близко. Она задрожала, инстинктивно понимая, что ему хочется обнять ее, а у нее не осталось сил, чтобы отступить назад.

Однако, вместо объятий Доминик прошел мимо нее к одной из литографий. Когда он вновь заговорил, девушка заметила, как у него дрогнул мускул на щеке, а голос стал необычно напряженным.

– Это современный художник Пьер Иосиф Редо, – произнес он, затем указал на картину рядом с литографией, – вот этому «Благовещению» более трехсот лет.

– Где ты приобрел такую ценную живопись? Мужчина снова бросил на нее теплый взгляд.

– Мне очень нравятся красивые вещи, Огонек.

Даже находясь под защитой его длинного плаща Лаура задрожала. Она всем телом чувствовала волнение своего спутника, какую-то вибрирующую трепещущую ауру, которая не могла скрыть его желания обладать ею.

Глубоко вздохнув, девушка двинулась вдоль галереи туда, где стояли в огромном множестве всевозможные часы. Чего там только не было – миниатюрные замки и пряничные домики с кукушками. У подножья стены, словно армия солдат, стояли массивные часы – торжественные и важные.

– А это из Австрии, – сказал Доминик, чувствуя, что ему с каждой минутой из-за близости этой девушки становится труднее говорить и высказывать интерес к своим богатствам.

Он прислонился к стене рядом с высокими, стоящими на полу, часами. И Лаура почти услышала, как его сердце бьется в одном ритме с их маятником. У девушки было такое чувство, будто они с Домиником стали единым целым, от этого ее охватывала слабость, ей было трудно дышать, говорить и даже стоять. Она медленно прошла в комнату с низким потолком, уставленную изысканной мебелью. Вокруг столов на ножках, сделанных в виде извивающихся змей, кружились в хороводе изящные стулья. Рядом стыдливо застыли туалетные столики, трюмо, зеркала, красивые бра освещали этот покой и, видимо, от их света в комнате царила атмосфера некоей утонченной чувственности, почти такая же, как в комнате самой Лауры.

Доминик зашел вслед за ней и головой задел за канделябр. Лаура, увидев как он поправляет сдвинувшееся кресло, вдруг остро захотела, чтобы он прикоснулся к ней и тогда, чтобы как-то нарушить неловкое молчание и отвлечься, она спросила первое, что пришло ей на ум:

– Ты что, грабишь дома?

Не сводя с девушки завораживающего взгляда, мужчина прикоснулся к ее плечу. Его пальцы жгли ее даже сквозь тяжелую ткань плаща, затем его ладонь скользнула по покатому плечу Лауры к ее обнаженной шее.

Это прикосновение походило на прикосновение огня. У Лауры по спине пробежал озноб, а затем каждый нерв словно охватило жарким пламенем. Девушка вздрогнула, поспешно двинулась в следующую комнату, сожалея о том, что ушла от его прикосновения и одновременно радуясь этому.

Доминик снова немедленно ее догнал, но на сей раз он не делал попытки прикоснуться к ней. Лаура снова несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться и избавиться от волнения.

Когда мужчина подошел к полке, уставленной красивыми деревянными шкатулками, девушка несколько успокоилась.

– Вот это тебе может быть и понравится, – резко сказал он хриплым голосом, открывая коробку из орехового дерева, обитую изнутри красным бархатом. В ней находился столовый сервиз из серебра, украшенный орнаментом в виде виноградных лоз. – Серебро высшей пробы, – произнес он и открыл другой ящичек. – А вот это, взгляни.

– Золото? Настоящее золото?

– Да, сервиз на тридцать две персоны, – Доминик усмехнулся, – это для тех, кто хочет устроить большой званый обед.