Лори Макбейн - Дьявольское желание Страница 29

— Кроме того, — безжалостно продолжал маркиз, — ваша дурная слава добежит до Лондона раньше вас. Или вы действительно верите, что какая-либо порядочная женщина наймет вас присматривать за своими детьми после сегодняшнего скандала? — не отступал он. — Можете не сомневаться, сэр Джейсон не станет тратить времени даром и тут же примется всем рассказывать эту историю, ни словом не обмолвившись, разумеется, о своем коварстве. А если не Бекингем, тогда его тупоголовый приятель Твиллингтон. Он приехал сюда вчера поздно ночью. Уверен, что до нынешнего утра вы о нем слыхом не слыхивали, но из всех, кого я знаю, это, наверное, самый большой сплетник во всем Лондоне. Язык у него без костей и работает как ветряная мельница. Разумеется, по всем клубам Сент-Джеймса прокатится эхо его рассказа, обильно сдобренного домыслами. Так что, дорогая моя, наши с вами репутации чернее черного. Впрочем, моя репутация и раньше была хуже некуда, — он звучно рассмеялся, — но вы станете печально знамениты тем, что вас обнаружили в постели со мной, и я ломаного гроша не дам за ваш успех найти после этого хоть какое-то место… я имею в виду пристойное занятие. Да-да, ровно столько же шансов, сколько у снежка в аду.

— Вас мое ужасное положение не огорчает и не смущает! — вспыхнула Элисия, гнев которой нарастал с каждой минутой. — В вас нет ни грана порядочности.

— Пожалуй, так. Разве вы хотите, чтобы я поверил, будто вы предпочитаете заняться какой-нибудь унизительной и неблагодарной работой, вместо того чтоб стать женой состоятельного титулованного джентльмена, который исполнит все ваши желания?

— Если этот джентльмен — вы, то да, предпочту! Я скорее наймусь в судомойки, чем приму ваше имя! Вы, милорд, не джентльмен, — горячо заявила Элисия.

— По рождению, безусловно, джентльмен, а вот что до репутации… — Он с сомнением пожал плечами. — Но вы ведете себя как женщина оскорбленная и отвергнутая. Что ж, если вы считаете себя таковой…

Он отпустил ее плечи и легко соскочил с постели, рывком сорвав простыню с обнаженной Элисии. Затем, взяв ее в охапку, он поставил ее на холодный деревянный пол посреди комнаты и отступил на шаг, лениво оглядывая ее наготу. Элисия стояла, окаменев, прикрытая лишь потоком спадающих до бедер волос. Кожа ее была гладкой и белой, как алебастр, крепкие круглые груди порывисто вздымались над гибкой тонкой талией. Она почувствовала, как краска смущения горячей волной залила ее тело, и безуспешно попыталась заслониться руками.

— Это, дорогая моя, совершенно излишне — я уже видел ваши прелести и даже слегка пригубил их, — с жестокой иронией произнес он, не щадя ее растерянности.

Она отвела глаза от его голого тела. Он стоял перед ней, бесстыдно демонстрируя ее потрясенному взгляду широкую мускулистую грудь, поросшую черными курчавыми волосами, ручейком сбегавшими вниз по животу к узким жилистым бедрам и откровенно взметнувшемуся мужскому достоинству. Ей никогда не приходилось видеть обнаженное мужское тело — ее залила краска мучительного стыда, и в то же время Элисия впервые ощутила себя женщиной, осознала всю разницу между ними.

— А теперь, если вы на самом деле прекрасно воспитанная молодая леди, какой мне представились, почему вы не устремляетесь к какому-нибудь глубокому мутному пруду, чтобы там утопиться и тем спасти свою честь? А впрочем, вы можете отложить это мероприятие до Лондона, а уж там сигануть с моста в Темзу. Так, моя дорогая, будет гораздо драматичнее… Общество будет в восторге. Вас, разумеется, пожалеют, вы станете юной мученицей, пострадавшей от предательства мужчины. В конце концов, разве не провели вы ночь с известным лондонским распутником лордом Тривейном и не нашли после этого единственный возможный и достойный выход?

От этой язвительной, иронической тирады, выставляющей все в таком нелепом виде, глаза Элисии наполнились слезами. Огромные и печальные, они сияли под тонкими дугами бровей, как капли дождя на весенних листьях. Уныло потупясь, она почувствовала, как слезы отчаяния неудержимым потоком хлынули из глаз. Тщетно она пыталась справиться с рыданиями. Вся ее бравада исчезла, растаяла как дым.

Что-то теплое и мягкое окутало ей плечи, и она сквозь слезы увидела, что это бархатный сюртук лорда Тривей-на. Он уложил ее в постель и бережно укрыл теплым одеялом. Она подняла на него мокрые зеленые глаза. Он стоял над ней, глядя в лицо.

— Видите ли, дорогая моя, на самом деле у вас нет никакого выбора, — произнес он, неожиданно смягчившись. — Могу еще добавить, что с моей стороны было бы просто преступлением позволить такому прелестному ребенку броситься в холодные объятия смерти, когда мои гораздо теплее.

Отпустив эту последнюю колкость, он отвернулся и стал быстро одеваться. Натягивая высокие сапоги, он коротко объявил:

— Вы останетесь в этой комнате, а я принесу вам ваши вещи. Здесь и оденетесь. Вскоре должна прибыть моя карета, и тогда мы покинем этот приют. Но сначала я велю подать вам сюда завтрак.

Элисия смотрела ему вслед, когда он выходил из комнаты. Высокая, мощная фигура заполнила собой дверной проем и удалилась, дверь за ним захлопнулась. Она перевела невидящий взгляд на потолок. Возможно, ей и вправду следует утопиться или повеситься. Но это лишь создаст гостинице дурную славу, что будет очень несправедливо по отношению к ее хозяину. Мысли текли размеренно и были вполне рассудительны. Наверное, ее должно преследовать желание покончить с собой… Но самое ужасное, что ей вовсе не хотелось прощаться с жизнью. Что ж, у нее не осталось на свете ни одной родной души, но какая-то искорка тяги к жизни горела в ней слишком сильно, чтобы поддаться мыслям о смерти. Однако на что же будет похожа ее жизнь замужем за лордом Тривейном, негодяем и распутником, который сам признавался в своей ужасной репутации?

Может, ей удастся убежать? Да, она должна сбежать от маркиза. Она размышляла о возможных способах побега, когда дверь отворилась, и вошел маркиз с ее плетеной корзинкой, плащом и платьем, которые положил рядом с ней на постель.

— Теперь я заберу свой сюртук, — сказал он, подходя к изголовью кровати.

Она неохотно стащила с себя сюртук, отдала ему и, натянув простыню до подбородка, несмело взглянула на него.

— Карета моя уже готова, так что поспешите одеться. Мы отбываем через полчаса. И не пытайтесь улизнуть через черный ход, потому что я твердо решил на вас жениться, Элисия, и вам от меня не уйти, — произнес он с холодной угрозой. — Кроме того, я обнаружил в ваших вещах опасное оружие. — Он показал ее пистолет, небрежно держа его двумя пальцами.

Элисия с досадой закусила губу. Она не забыла о своем оружии, рассчитывая, что оно пригодится ей во время бегства.