Барбара Картленд - Тайное венчание Страница 29

— Я же предупреждал тебя, Аксель, что не вечно тебе оставаться холостяком! В один прекрасный день ты влюбишься и сложишь свою свободу к ногам прекрасной дамы!

— Я всегда был одинок и не представлял для себя другой судьбы, — ответил Аксель, — но, едва увидел Верниту, понял, что пришёл конец моему одиночеству! С жизнью неприкаянного скитальца я расстаюсь с радостью!

Виконт удивлённо поднял брови.

— Ты серьёзно?

— Если по милости Божьей мы целыми и невредимыми доберёмся до дома, — ответил Аксель, — я сяду в своём поместье и не буду выезжать дальше Палаты лордов!

Вернита крепко сжала его руку.

— Я так рада! — воскликнула она. — Я не смогла бы жить в постоянном ожидании, не зная, вернёшься ли ты ко мне!

— Я знал, что ты так и скажешь, — с чувством ответил Аксель. Затем, блеснув глазами, прибавил: — что ж, женатому человеку всегда приходится чем-то жертвовать. Вот я и пожертвую давней привычкой класть голову на плаху — или, лучше сказать, на гильотину.

Виконтесса вскрикнула от ужаса.

— Не говорите так! — воскликнула она.

— Простите меня, Мари-Клер, — извинился Аксель. — Я не хотел «вгонять вас в дрожь», как говаривала моя нянюшка, когда я требовал от неё перед сном страшных сказок.

Виконт невесело рассмеялся.

— Моя няня говорила то же самое, но по более веским причинам — ведь моё детство пришлось на ужасы революции.

— Кстати, ты мне напомнил, — заговорила виконтесса. — Наша часовня в очень плохом состоянии. Она пострадала во время революции, а Наполеон, как вы знаете, разрешил открыть церкви только три года назад, в 1802 году. Мы начали ремонт, но успели сделать немного.

— Об этом я и беспокоился, — заметил Аксель. — Мне приходило в голову, что мы не сможем пожениться из-за подобных проблем. Я знаю, что церкви не только находятся в запустении, но в них не хватает священников.

— Ты прав, со священниками сейчас худо, — ответил виконт. — Когда Наполеон ПОЗВОЛИЛ открыть церкви для богослужений, на всю Францию приходилось только шестьдесят епископов!

— И, говорят, многие из них не знали как следует ни одной молитвы, — добавила виконтесса.

— Ну что ж, — ответил Аксель, — по крайней мере, теперь все, кто хочет, вправе ходить в церковь.

— Это верно, — согласилась виконтесса. — Знаете, что сказала мне одна старушка из нашей деревни? «Благослови Бог императора: он вернул нам воскресенье!»

Хозяева и гости сели за стол. За ужином, где прислуживали лакеи, опасно было говорить о делах и предстоящей свадьбе, и Аксель с виконтом, сменив ему, подшучивали друг над другом и рассказывали забавные истории из своего детства. Виконтесса и Вернита смеялись до слез. После ужина мужчины перешли в салон, а Вернита с виконтессой отправились в спальню.

— Слуги поужинают после нас, — говорила виконтесса, — и лягут спать. Фату мы наденем сами, без горничных. В часовне, кроме нас, будет только старый Жак: он знает моего мужа с детства, от него у нас нет секретов.

Она усадила Верниту в кресло перед туалетным голиком и принесла фату из брюссельских кружев, такую прекрасную, словно её выткали ловкие пальчики сказочных фей.

Виконтесса надела фату на голову Верниты, расправила, прикрепила шпильками, опустила на лицо вуаль, а поверх фаты водрузила диадему с бриллиантами.

Прекрасная диадема была сделана в виде венка из цветов: когда Вернита встала и прошлась по комнате, на серебряных листьях заиграл свет свечей, а бриллиантовые цветы закивали лепестками, как живые.

— Вы просто прелесть! — воскликнула виконтесса. — Отец Жерар уже приехал: думаю, нам пора вниз.

Вернита вздрогнула: у неё вдруг подкосились ноги. Только сейчас она поняла, какое важное событие предстоит ей.

Как все это странно, подумалось ей. Она выходит замуж за человека, с которым знакома всего несколько дней, о котором не знает ничего — кроме того, что он послан ей судьбой и в нём одном заключено её счастье.

Подумать только, ведь перед этим она два года провела на унылом чердаке во враждебном городе, не видя никого, кроме своей матери, семейства Данжу и торговцев в мелочных лавчонках!

И вдруг жизнь её переменилась — так круто и внезапно, как солнце после грозы выходит из-за туч и заливает умытую землю ярким ласковым светом.

Быть может, Акселя ждёт скорая смерть — а значит, и ей недолго осталось жить на свете. Но, что бы ни случилось, она не устанет благодарить Бога за ниспосланное ей краткое счастье!

Вернита и виконтесса спустились вниз. Виконт ждал их в холле.

Он протянул Верните небольшой букетик белых садовых цветов и подал ей руку.

Виконтесса куда-то исчезла; Вернита поняла, что она направилась прямо в церковь.

Виконт повёл её длинным, погруженным во мрак коридором.

Наконец они оказались в полуразрушенной каменной часовне старинной постройки. Окна часовни были разбиты, у статуй святых, расположенных в нишах, отбиты головы.

На алтаре, украшенном цветами, горело шесть свечей.

Виконт отпустил руку Верниты, и она направилась к алтарю, где невесту уже ждал Аксель. Шаги её гулко отдавались в пустом полуразрушенном помещении.

Верните казалось, что она идёт к своему возлюбленному через вечность, через всю Вселенную.

Никто и ничто не остановит их в стремлении принадлежать друг другу! Ведь они — на самом деле единое существо, разделённое игрой природы, но сейчас милостью Божьей готовое соединиться вновь.

Вернита приблизилась к Акселю и робко взглянула на него. Выражение его глаз сказало ей всё, что она хотела знать.

Исчезли циничная улыбка и холодный суровый взгляд: перед ней стоял влюблённый мужчина, мужчина, нашедший то, что искал всю долгую и не слишком счастливую жизнь.

Священник был очень стар, но вёл службу, не глядя в молитвенник, и произносил прекрасные слова Священного Писания с волнующей и трогательной искренностью.

Вернита не была католичкой, но в Париже они с матерью, чтобы не вызывать подозрений у Данжу, каждое воскресенье ходили к мессе.

Вернита научилась понимать латинскую церковную службу и наслаждаться её торжественной красотой.

«Бог слышит мои молитвы, — говорила она себе, — и церковь, к какой бы религии она ни принадлежала, всегда остаётся храмом Божьим».

И сейчас Верните казалось, что ничто на свете не может быть торжественней и священней тех клятв, какие они с Акселем приносили друг другу.

Наконец молодые преклонили колени, и священник произнёс благословение. В этот миг Вернита почувствовала, что она не одна в пустынном полуразрушенном храме.

Рядом с ней незримо присутствовали отец, мать и все, кто любил её ребёнком, и бесчисленные ряды далёких предков, которых сила её любви на краткий миг вернула на землю.