Барбара Смит - Покоренное сердце Страница 29

Суровое выражение лица Клары Браунли не располагало к дальнейшему общению. У Саймона мелькнула мысль, что очки, также как и мешковатое платье, всего лишь часть ее маскарада. По непонятной ему причине она предпочитала скрывать свои божественные формы. Может быть, она сделала это для того, чтобы ее взяли в компаньонки? Это вполне разумно, но Саймону показалось, что это слишком простое объяснение для такой сложной женщины, как Клара Браунли.

Он посмотрел на нее: она шла, глядя себе под ноги, словно никогда не видела ничего интереснее булыжника. Из-под мокрого подола платья время от времени выглядывала забрызганная грязью нижняя юбка.

– Скажите, а вам назначили пенсию после гибели мужа? – спросил Саймон.

Она резко вскинула голову. Ее яркие глаза сузились, но он успел заметить в них огонек тревоги.

– А вы всегда интересуетесь тем, что вас не касается?

– Прошу меня простить, – с чувством сказал он, – но вы говорили, что стеснены в средствах, а у меня есть связи в правительстве. Если вам по какой-то причине не назначили пенсию, я буду, счастлив, уладить этот вопрос. В каких войсках служил ваш супруг?

Она наградила его таким ледяным взглядом, что он не чаял услышать ответ.

– Я получаю пенсию, – нехотя ответила она. – Но мой муж служил простым рядовым, поэтому пенсия небольшая. По этой причине я пошла в компаньонки.

А другие услуги она тоже продает по этой причине? Может быть, тот подонок потому высадил ее так далеко от дома, что она боится, как бы кто-нибудь не узнал о ее безнравственном поведении? Его продолжал беспокоить один факт. Эта женщина упорно прятала свою красоту, вместо того чтобы выставить ее напоказ. – Став любовницей богатого человека, она могла бы заработать куда больше, чем компаньонка. Если бы она придержала свой язычок и использовала его для других целей, он и сам не отказался бы…

Лошадь у него за спиной возмущенно фыркнула. Саймон понял, что слишком увлекся своими мыслями и невольно сжал поводья сильнее. С его стороны будет непростительной глупостью завязать интрижку с компаньонкой своей будущей невесты. Потакание природным инстинктам может привести к печальным последствиям.

Он глубоко вдохнул холодный воздух, чтобы слегка охладить голову.

– А разве вам никто не помогает? – спросил он. – У вас же есть отец, а у него, как выясняется, есть друзья.

– Кроме папы, у меня никого нет, – сказала Клер, и он увидел в ее глазах затаенную грусть. Потом она снова опустила голову и надвинула капюшон. – Но он сейчас не может работать. Он… заболел.

Картина начала проясняться.

– Вам нужны деньги на лечение? Я буду счастлив…

– Нет! – Она бросила на него полный ужаса взгляд. – От вас я не приму ни пенни, милорд. И даже не говорите мне об этом.

Саймон тоже знал, что такое гордость, и не стал настаивать.

– Что ж, как хотите. А где живет ваш отец?

– В Йорке, это мой родной город.

У нее речь великосветской дамы, подумал Саймон. В северной Англии говорят по-другому. Хотя она могла улучшить произношение, занимаясь с преподавателем.

– Расскажите мне о своем городе. Он вам нравится?

– Да, у меня было очень счастливое детство. Люди там приветливые и дружелюбные. Но после замужества я переехала.

Ее скупой ответ еще больше разжег его любопытство.

– А где вы жили в Йорке?

– Сразу за городской стеной. Из наших окон виден шпиль кафедрального собора.

– Я был там недавно и, возможно, даже проходил мимо вашего дома. На какой улице вы живете?

– Это так важно? – резко спросила Клер. – Вы так подробно расспрашиваете, словно собираетесь на мне жениться.

Она сказала это, намереваясь его уколоть, но предположение, что он мог бы на ней жениться, даже сказанное не всерьез, вызвало у него странное чувство. Во-первых, эта фраза говорила о том, что она не просто джентри.[12] Клара Браунли чувствовала себя равной ему.

Да кто же она такая, черт ее побери? И с чего вдруг ему представилось, как они лежат обнаженные в брачной постели?

Они прошли под раскидистым платаном, и водопад холодных капель окатил его разгоряченное лицо. Миссис Браунли еще ниже опустила голову и смотрела сквозь запотевшие очки себе под ноги. Он смотрел на ее забрызганное грязью пальто, сурово поджатые губы и находил ее… очаровательной. Эта женщина была сплошной загадкой. С каким наслаждением он посмотрел бы, как эта сварливая мегера превратится в страстную любовницу.

Саймон опомнился и решил провести четкую границу.

– Я бы не стал задавать потенциальной невесте подобных вопросов, – сказал он. – Я бы узнал ее родословную задолго до того, как начал ухаживать за ней.

– Ну конечно. Именно так и заключаются союзы в высших кругах.

– Судя по вашему тону, сами вы вышли замуж по любви.

– Судя по вашему тону, вы стоите выше этого плебейского принципа.

Он засмеялся:

– Не стоит думать, что я чудовище, миссис Браунли. Просто я считаю, что нельзя выбирать невесту, руководствуясь только чувством. Это слишком опасно. Страсть быстро угасает, этот горький урок мне преподали мои друзья.

– И поэтому вы решили предаться распутству? И считаете возможным погубить доброе имя юной леди? Интересно, что сказали бы на это ваши сестры?

– Они считают меня занудой. – Она хотела возразить ему, но он поднял руку, останавливая ее. Пора объяснить Кларе Браунли ее ошибку, иначе она может восстановить против него Розабел. – Боюсь, у вас сложилось обо мне неверное представление. Я действительно заключил пари с Гарри Мастерсоном, но я не собирался никого соблазнять.

Она остановилась и смотрела на него, стиснув кулаки.

– Я вам не верю.

Саймон тоже остановился. Они стояли на притихшей улице одни. С неба продолжали низвергаться струи дождя. Еще один поворот, и они окажутся у ворот Уоррингтон-Хауса. Он с удивлением обнаружил, что ему не хочется с ней расставаться.

– Мы поспорили, что я буду весь вечер ухаживать за первой девушкой, которую встречу на балу у Стэнфилда. Вот и все. Ни о каком соблазнении не было и речи.

Он погрешил против правды, но что подумала бы о нем Клара Браунли, если бы он признался, что собирался жениться на первой встречной? Что он доверил свою судьбу слепому случаю?

Она издала недоверчивый возглас.

– Вы пытаетесь меня обмануть.

– Можете спросить у кого угодно. У меня безупречная репутация. Согласитесь, что в тридцать три года поздновато начинать совращать юных дев. Если бы я имел к этому склонность, то занялся бы этим гораздо раньше.

– Ну, если это правда…

– Это правда, уверяю вас. Мои намерения в отношении леди Розабел абсолютно честны.

«Чего нельзя сказать о моих намерениях в отношении вас, Клара Браунли».