Дороти Гарлок - Путь в Эдем Страница 29

– Поворачивайся, Хулио. По реке спускается каноэ с белым человеком. Он мне нужен. Живой.

Ловкий, как обезьяна, Хулио вспрыгнул на крышу надстройки и громко отдал приказ. Спустя несколько минут корабль вышел на середину реки. Однако, к удивлению испанца, человек в каноэ помахал рукой и направил свое суденышко к кораблю.

Через час Крюгер стоял перед смуглым стройным мужчиной в рубашке из тонкого полотна с кружевным жабо. Испанец смотрел на немца, похлопывая подзорной трубой по сапогу из превосходной кожи. Он даже немного отступил назад, чтобы удобнее было разглядывать Крюгера.

– Кто ты?

– Отто Крюкер.

– Немец, да? Не люблю немцев. – Вега отдал трубу слуге, вытащил нож и начал хлопать лезвием по ладони. – Ладно. Выкладывай все, иначе я из тебя кишки выпущу.

Крюгер не понимал, почему ему угрожают. Ведь он приплыл за помощью. Он хотел, чтобы ему помогли отомстить. Всем этим Макмилланам и Лайтам, которые его обижают. Немец растерялся.

– Што фыклатыфать?

– А ты тупее, чем кажешься. Если сказано «все» – значит, все.

Крюгер вздохнул. И тут то же самое. Его подозревают, перед ним размахивают ножами. Стоило плыть сюда, когда там, у этого чертова Мака, было то же самое. И зачем он, случайно услышав о речниках, поплыл к ним? Какая разница, кто его убьет: этот сумасшедший полуиндеец, который вообразил, что Отто во что бы то ни стало хочет заполучить его жену, или этот щеголь? Интересно, а он-то чего боится? Что Крюгер отнимет его корабль?

Из каюты вышла женщина. Лицо ее осунулось, под глазами были синие круги. Немец смотрел на нее и думал, что она такая же несчастная, как и он.

– Ты ее хочешь?

Господи! Что они все об одном и том же! Хочешь да хочешь. Ну а если и так? Что в этом плохого?

– Ja.[7] Я тафно не имель шенщины.

– Мои люди разделяют ее услуги. Сначала поговорим, а потом она тебя утешит. Принеси эля, Хулио. У нас будет долгая беседа.

Рамон де ла Вега мысленно поздравил себя. Когда знаешь слабость человека, убеждение работает лучше, чем принуждение. Этот большой глупый вол уже пустил слюни. Не пройдет и часа, как испанец будет знать все, что знает немец, – и кое-что из того, что тот считал забытым.

На Лайта произвело впечатление то, как Макмиллан организовал дело. К полудню ферма издали казалась заброшенной. Окна и двери дома были закрыты тяжелыми ставнями. Всю скотину отогнали в лес. Часам к трем лодки были спрятаны выше по течению, а товары Эли перенесены в одну из соляных пещер. Макмиллан отметил большую иву, которую можно было завалить так, чтобы Рамон де ла Вега не смог подплыть настолько близко, чтобы стрелять по дому из своей пушки. Если понадобится, они с Калебом срубят дерево.

Эй развела небольшой огонь под дубом позади дома. Тонкую струйку дыма должны были рассеять ветви и листва. Девушка положила слиток свинца в небольшой чугунный котелок с носиком. Когда металл расплавится, она выльет его в формы для пуль. Хотя у них неплохой запас пуль, трудно предсказать, сколько продлится осада.

Миссис Макмиллан упаковывала еду и постели для себя и малышек. Би отправится вместе с ней в пещеры за фермой. Когда туда придут женщины осейджей, девушка вернется. Миссис Макмиллан заверила мужа, что младенец не родится еще два дня, так что тот может не волноваться.

Лайт уговаривал Мэгги тоже отправиться в пещеры, но она отказалась:

– Я остаюсь с тобой, Лайт.

– Chérie, мне было бы гораздо спокойнее, если бы ты ушла с хозяйкой…

– Ты обещал, что мы будем вместе… всегда. – Мэгги смотрела мужу в глаза.

– Это так. Я это говорил. Но, моя кошечка, Крюгер наверняка сказал речнику, что здесь есть женщины. И о Калебе рассказал. Вега нападет на нас, в этом можно не сомневаться.

Следопыт не стал говорить жене, что, когда разбойник услышит о ней, он решит непременно ее заполучить.

– Я хочу, чтобы ты была в безопасности, мое сокровище.

– Дай мне ружье. Я буду стрелять.

– Ты не можешь стрелять из ружья. Впервые за время пути из Сент-Чарльза Лайт был недоволен Мэгги.

– Почему она не может стрелять? – спросил Эли, который стоял у дерева и слушал их перепалку. – Дочери Макмиллана могут.

Метиса разозлило, что кто-то вмешивается в его разговор с женой. Он повернулся к Нильсену:

– Ружье для Мэгги слишком тяжело. Вероятно, она его и удержит, но ни прицелиться как следует, ни выстрелить нормально не сможет. А отдача плечи некоторым ломает. Если тебе это известно. И вообще, я разговариваю со своей женой, а не с тобой.

– Я дам ей пистолет.

– Ты ничего ей не дашь. – Слова Лайта были холоднее льда.

– Но послушай…

Лайт отстранил Мэгги. Его рука легла на рукоять ножа. Он долго смотрел на Эли, но швед не отвел взгляд. Лайт медленно произнес:

– Мы не будем обсуждать с тобой ничего. Ни сейчас. Ни потом. Когда все закончится, мы пойдем своей дорогой.

– Посмотрим.

В это время подошел Поль. Он сразу понял, в чем дело, и решил вмешаться:

– Эли, mon ami, полно. Он прав. Это не твое дело. Пойдем. Мадемуазель Эй льет пули. Ей нужна наша помощь.

Скрипя зубами от ярости, Эли медленно повернулся и ушел.

Эй сидела на корточках у небольшого, но жаркого костра. Девушка увидела Нильсена и поморщилась. Затем повернулась к шведу спиной и помахала матери и сестрам, уезжающим в запряженной волами повозке.

Этот рыжий влюбился в чужую жену! А на нее только орет все время.

Эй разливала серебристый металл в формы для пуль и размышляла. Себе она призналась, что шведа особо винить нельзя. Любой мужчина голову потеряет из-за Мэгги. Она крошечная и красивая, как кукла.

Прежде Эй всегда гордилась своим высоким ростом и своей силой, но рядом с Мэгги она чувствовала себя огромной, неуклюжей и… уродливой.

– Что надо делать, chérie? – спросил Поль.

Девушка указала ногой на ведро, до половины заполненное грубыми заготовками для пуль.

– Как ты думаешь, у твоего приятеля хватит силенок выравнивать эти пули ножом? – Голос ее был полон сарказма.

– Ты, пустоголовка болтливая, помолчала бы! – огрызнулся Эли, плюхаясь на землю и запуская руку в ведро. Он был совершенно измотан, но скорее умер бы, чем признался в этом нахальной девице.

– Ой-ой, как страшно! Испугал! А мне наплевать, что ты обо мне думаешь!

– А я и не думаю, – парировал швед.

Эй видела, как Нильсен смотрит на Лайта и Мэгги. Лайт что-то горячо объяснял жене, а потом, обняв ее за плечи, увел в лес.

– Будь у тебя хоть немного умишка, ты бы перестал пялиться на миз Лайтбоди. Ее муж перережет тебе глотку так быстро, что ты и ахнуть не успеешь.

– И ты думаешь, я спокойненько ему подчинюсь? Вот что я тебе скажу, мисс Острый Язычок: если он на меня бросится, то получит отпор.