Киран Крамер - По велению сердца Страница 3

Он вмиг стал ей неприятен. Неужели он не видит хотя бы, как красиво море, просто дух захватывает от благоговения. Что на ней хорошенькая шляпка, которую следовало бы похвалить. И что она так искусно умеет поддержать беседу, хотя он не дал ей ни одного шанса эту беседу затеять.

— Мне неизвестно, где мистер Латтимор, — призналась она. — Но если я его увижу, то непременно передам, что вы его разыскиваете.

— Очень хорошо, — сказал он, но, кажется, покидать ее не собирался.

Наверное, он задержался, потому что они стояли на носу корабля, склонившись над перилами, в этот чудесный миг, когда сумерки над морем вдруг сменяются ночью. Самое место, чтобы выказать силу и стойкость духа; самое время, чтобы держаться вместе перед лицом бескрайнего океана и неминуемого мрака ночи, обмениваясь признаниями, которым иначе не прозвучать.

Впрочем, Марша вовсе не чувствовала потребности довериться лорду Чедвику. Ни малейшего желания искать у него утешения или поддержки, ни любопытства узнать о нем побольше — узнать его лучше, чем до сих пор.

Но шли секунды тишины, волна росла, и ветер становился все резче — и Марша вдруг преисполнилась силы и решимости, как силы стихии.

— Я вам не нравлюсь, не так ли? — выпалила она. — Я просто глупая девчонка, которая увлеклась вашим братом…

Порыв ветра взъерошил прядь темных волос лорда Чедвика.

— Увлеклась?

Марша отметила, что он красив. Да, красив, но это не бросалось в глаза. Иное дело — златокудрый Финн; ему вслед поворачивались все женские головы в любой пивной, стоило ему там появиться. На любой улице, где бы он ни прогуливался.

Марша вздернула подбородок.

— Вы, несомненно, заметили, что мы все время проводим вместе?

— Разумеется, заметил. Мы все заметили, вам не кажется?

Они смотрели, как гребень волны разбивается тысячей пенных брызг, затем еще один и еще.

— Правда, — признала она.

— Только помните — вы не должны привязываться к нему слишком сильно, — заметил граф в своей безразличной манере.

Она вцепилась в поручни перил, отчетливо сознавая, что он не соизволил ответить на первый ее вопрос. Не то чтобы ее так уж волновало, нравится она ему или нет. Но его замечание вызвало у нее приступ раздражения и даже страха.

— Что вы хотите сказать? — Она проговорила это деланно-безразличным тоном, но в душе у нее все кипело.

— У моего брата есть определенные обязанности. — Граф смотрел куда-то за горизонт. — Он иногда забывает, что его дело — стать мужчиной, а не оттачивать на вас искусство флирта.

Сказанное подразумевало, что Марша — всего лишь очередная девица, павшая жертвой чар Финна.

Оскорбление было брошено ей в лицо как раз в тот момент, когда шальная волна ударила в корпус корабля, подняв фонтан брызг. Но Марше было все равно, что струи соленой воды текут по щекам; она вообще вряд ли заметила их. Ее душа бурлила от гнева и желания поставить этого наглеца на место.

— Вы грубы. — Ветер унес ее слова в открытое море, и она почувствовала вдруг такое отчаяние, что даже придвинулась ближе к графу, чтобы заставить его наконец повернуть к ней голову. — Вы грубите мне с той самой минуты, как мы впервые встретились. Отчего? Что я вам такого сделала?

— Я? Груб с вами? — На лице графа явно читалось недоумение.

— Вы со мной не разговариваете!

Он издал короткий смешок.

— Вам только пятнадцать.

— Почти шестнадцать, — сообщила она. — И так вышло, что я знаю, как поддержать хороший разговор. Не только это; еще я дружна с вашим младшим братом.

— Леди Марша, — начал граф ледяным тоном, — я человек занятой. Мне есть о чем подумать. И — да, я заметил, что вы флиртуете с Финном; разумеется, его внимания достаточно, чтобы вас занять.

— Это не просто флирт. — Она слышала, как дрогнул ее голос, и замерла в ужасе. — И я не испорченный ребенок, который требует к себе внимания. Обычная учтивость — вот и все, о чем я прошу. Да еще уважение.

Глубоко вздохнув, лорд Чедвик взглянул Марше прямо в лицо.

— Очевидно, я разочаровал вас, за что прошу прощения. Но у меня нет желания вступать с вами в спор ни в этот вечер, ни в какой-либо другой. — Повернувшись, он зашагал прочь по пустой палубе.

Был час ужина, но у нее совсем не было аппетита. Уже много дней ей совсем не хотелось тратить время на еду. Любовь владела ею, все прочее не существовало.

Девушка схватилась за поручень — палуба уходила из-под ног.

— Вы ошибаетесь насчет меня и Финна! — закричала она вслед графу. — Но вам этого не понять, ясно? — Она знала, что не следует ей говорить столь шокирующие слова. Но кажется, остановиться была уже не в силах. — Потому что вы так много упустили в жизни! Вы читаете книги, вместо того чтобы лучше узнать людей, которые сидят в карете рядом с вами!

Лорд Чедвик остановился и обернулся к ней. Его лицо оставалось непроницаемым.

— Вы рано уходите к себе в каюту, — продолжала она бесстрашно, — и там принимаетесь разбирать счета, вместо того чтобы задержаться подольше и рассказать у камина какую-нибудь историю. А вот сейчас вы, кажется, не замечаете, как красив закат, просто дух захватывает! Однажды вы пожалеете о своем высокомерии. И я однажды докажу вам, что есть на свете такая вещь, как идеальная любовь!

Он взглянул поверх перил туда, где пламенел закат, красный как кровь, а затем вновь на Маршу.

— Не бывает ни идеальной любви, ни идеальной жизни, — сказал он, сумрачно глядя ей прямо в глаза. — Итак, оставьте напрасные мечты. Будет печально видеть, если вам причинят боль. Доброго вечера, леди Марша.

И снова зашагал прочь.

Ох, если бы можно было выбросить его за борт!

Слава Богу, через несколько минут на носу появился Финн.

— Что случилось?

Ей сразу же стало легче.

— Ваш брат — он пытался…

— Пытался — что?

Она видела тревогу в его глазах и от этого любила его еще больше.

— Он пытался предостеречь меня от вас. Сказал… сказал, что вы упражняетесь в искусстве флирта, вместо того чтобы заняться своими обязанностями.

Он привлек ее в объятия, и ее гнев немного остыл. Она мечтала об этой минуте.

— Какой бы мужчина не потерял из-за вас голову? — сказал он, дыша ей в волосы. — И не отложил бы работу ради вас?

— Вы очень любезны, — ответила она, не высвобождаясь из его объятий.

— Это не любезность, это правда. — Он отстранился, чтобы посмотреть на нее. На плечах, которые только что обнимали его руки, кожа горела, точно в огне. — Мне так жаль, что Дункан был с вами груб.

Спускалась ночь. Никто не мог их видеть. Поразительно, как легко на таком маленьком судне можно было найти уединение!