Селеста Брэдли - Самый желанный герцог Страница 3

Не то чтобы она вообще знала много мужчин. До того, как девушка приехала в Лондон, она сумела прожить много лет, не разговаривая ни с кем, кроме хозяйки и полностью женской прислуги в Актон-Мэнор.

Она смогла ощущать себя весьма комфортно с двумя мужчинами, за которых вышли замуж ее кузины. По крайней мере, она не разбивала вещи, когда те находились в комнате. Но все же до тех пор, пока она не встретила Грэма, Софи не случалось по-настоящему узнать мужчину.

Именно Грэм сам же непринужденно успокоил ее.

— Я не собираюсь жениться — никогда! — сказал он ей. — Кроме того, такой красавец, как я, полностью находится вне пределов твоей досягаемости. Так что сама видишь, что мы с таким же успехом можем быть и друзьями, потому что нет никаких шансов на то, что когда-либо мы станем кем-то другим друг для друга.

Успокоенная этими словами и завоеванная умом, который наконец-то был равен ее собственному, Софи была полностью удовлетворена дружбой.

По большей части.

Грэм был замечательной компанией — когда он вообще вспоминал о том, чтобы прийти. С этим чеканным подбородком Грэм был слишком красив для своего же блага, и самая вредная черта его характера — его распутная улыбка — заставляла любую женщину, с которой он встречался, прощать ему все, что угодно. Причем заранее.

Кажется, она ничем не отличалась от других. В настоящий момент он не сделал ни одного движения, чтобы вернуться на свое предыдущее место на диване. Софи узнала признаки.

Грэм начал становиться беспокойным. Так было всегда. Он уставал от игр и мелких махинаций Общества и тогда разыскивал ее. Девушка наблюдала за тем, как напряжение покидало его плечи, а улыбка из натянутой становилась искренней.

Затем следовали вечера, наполненные золотистыми отблесками, проводимые за беседами и картами — он жульничал, но и она тоже, только искуснее — и скандальными сплетнями — его, а не ее, потому что она не знала никаких сплетен, за исключением тех, в которых упоминалась леди Тесса, приходящаяся Грэму кузиной, поэтому их не следовало повторять при нем.

Потом, обычно как раз тогда, когда она начинала надеяться, что этого не случится снова, Грэм становился раздражительным от необходимости что-то делать и как-то развлекаться. Конечно же, Софи не выказывала никаких признаков того, что сожалеет об его уходе. Легчайший намек на то, что она слишком привязалась к нему, заставит его сбежать, и, вероятно, навсегда.

К тому же она вовсе не привязалась. Во всяком случае, не серьезно. Как она могла сделать это, когда он настолько далек от нее, практически вне пределов досягаемости? И когда она сама — всего лишь женщина, находящаяся здесь под ложным предлогом? В то время, когда Софи уехала из Актона в середине ночи, не сказав ни слова, взяв деньги, которые леди Тесса послала в соответствие с завещанием Пикеринга, единственное, в чем она тогда была уверена, так это в том, что умрет, если останется там хоть на минуту дольше.

Она была никем, слишком непривлекательной женщиной для того, чтобы выйти замуж. Слишком неквалифицированной, чтобы работать. Только идиотка позволила бы себе увлечься мужчиной, которого она никогда не сможет получить.

Софи не была идиоткой. Некрасивая, бедная, «Палка Софи» знала, что это время в Лондоне — украденное волшебство, что сны закончатся, когда она проснется, и что некоторым девушкам лучше вовсе не учиться мечтать.

Поэтому она послала Грэму взгляд, полный дружеского презрения.

— Ты опять отправляешься к этой своей слюнявой любовнице, не так ли? — очень хорошо. Это прозвучало так, словно ты не можешь еще меньше беспокоиться об этом.

Молодой человек бросил на нее косой порицающий взгляд и разгладил свой жилет.

— Ты не должна говорить о таких вещах. Кроме того, леди Лайла Кристи едва ли пускает слюни, а если и делает это, то только без свидетелей.

Софи прищурила глаза. Леди Лайла Кристи, светская волчица, по слухам энергично изучавшая все, что эротично и чувственно, ошеломляющая красавица, недавно ставшая вдовой, теперь была замужем за единственным мужчиной в Лондоне, достаточно богатым, чтобы содержать ее и при этом достаточно порабощенным, чтобы закрывать глаза на ее внебрачные приключения.

Но ее муж не мог быть полностью не осведомленным о них, потому что каждое движение Лайлы — а теперь и Грэма, бывшего ее текущим любовником — наблюдалось, а затем безжалостно пережевывалось в печати ежедневными заметками этого вездесущего сплетника, «Голоса Общества».

Каждую ночь Софи клялась себе, что будет игнорировать газету со сплетнями, и каждый день девушка мчалась, чтобы взять ее в руки до того, как она исчезнет на подносе с завтраком для Тессы.

Это было безвкусно и несущественно, и ниже ее достоинства… но для нее это был единственный способ принять участие в той жизни, которую Грэм вел за пределами стен этого дома.

О, она могла посещать те же самые балы и вечеринки сама — потому что, будучи кузиной новоявленной маркизы Брукхейвен она, несомненно, будет допущена на них — и иногда она даже делала это, когда запоздалое и нерешительное чувство долга заставляло Тессу тащить туда свою подопечную.

И все же, как приличная девственница благородного происхождения во время своего первого (и последнего! Господи, как она сейчас осмелится вернуться в Актон?) Сезона в Лондонском Обществе, Софи не была осведомлена о другой стороне городской жизни. Кажется, что существовал иной мир, мир игорных притонов и страстных любовниц, или чем там еще занимался Грэм в те часы, которые он проводил не с ней.

Так что Софи ждала, когда он устанет от быстро сменяющих друг друга непристойных развлечений, и обустраивала гостиную настолько уютно, как могла. Когда ей было это позволено, девушка на вес золота ценила те вечера, когда Грэм растягивался в кресле возле камина и заставлял ее смеяться, рассказывая возмутительные истории о своих волосатых братьях и их одержимости охотой, или играл на фортепиано с рассеянным мастерством, игнорируя то, как ее сердце порхало вместе с музыкой.

Грэм курил табак, который она покупала на деньги, предназначенные для покупки книг, и пил бренди, который она украла из дома ее кузины Дейдре, когда Дейдре и маркиз Брукхейвен уехали в свадебное путешествие.

Если бы кто-то сделал замечание относительно неуместности того, что молодая леди проводит так много часов без компаньонки с таким печально известным типом, как лорд Грэм Кавендиш, то Софи едко парировала бы эти слова — если бы говорившая была женщиной, конечно же. Если бы это был мужчина, то она, вероятно, застыла бы в ужасе, а затем разбила бы что-то. Так вот, она бы возразила бы, что Грэм, приходящийся кузеном леди Тессе, был ей практически семьей. Следовательно, такая мысль была смехотворной, и задумавшемуся об этом должно быть стыдно и так далее.