Джейн Кренц - Любовница Страница 3

Ифигиния знала, чего с нетерпением ждут гости. Они предвкушают скандал — скандал, который на долгие дни станет пищей для сплетен.

Она знала также, чем вызвано удивление собравшихся — никто не ожидал увидеть здесь Мастерса. Все были уверены, что он еще за городом, продолжает гостить в одном из своих поместий. Никто не ожидал, что он внезапно появится здесь, чтобы встретиться лицом к лицу с бывшей любовницей.

И только Ифигиния и самые близкие ей люди полагали, что граф мертв. Так было написано в ужасном письме вымогателя. Из письма также следовало, что тетя Ифигинии, Зоя, станет следующей жертвой, если не уступит требованиям негодяя.

Но вот Мастерс здесь, во плоти, не только живой, но и вполне здоровый. От него исходила угрожающая сила большого хищного зверя.

Не оставалось никаких сомнений — вымогатель лгал. Он очень мудро воспользовался преимуществом, которое давало ему отсутствие Мастерса в Лондоне, для того чтобы запугать Зою.

Разрываясь между восторгом и отчаянием, Ифигиния следила за неумолимым приближением графа и чувствовала, как все ее столь тщательно разработанные планы внезапно превратились в полный хаос.

Совершенно новая опасность нависла над ней — опасность, грозящая и ей самой, и всем близким ей людям. Мастерс явно не обрадуется, узнав, что у него, оказывается, есть любовница, посмевшая уверить лондонский свет, что ищет графу замену.

Мастерс без труда разделается с ее жалким маскарадом, подумала Ифигиния. Он сорвет с нее маску и выставит перед всем светом ничтожной обманщицей — какой она и была все это время.

Приглушенный разговор двух джентльменов донесся до слуха Ифигинии, и сердце ее бешено заколотилось.

— У Мастерса всегда были железные нервы. — Мертвенно-бледный и тощий, словно призрак, лорд Лартмор поднес к губам бокал шампанского и осушил его одним глотком. — Никогда не думал, что он посмеет появиться в доме, где правит бал леди Звездный Свет. Ведь это чертовски унизительно.

— Клянусь Юпитером, представление становится интересным. — Дэрроу, мужчина средних лет, с приличным брюшком, которое не мог скрыть скверно сшитый фрак, бросил любопытный взгляд на Ифигинию.

Герберт Хоут с трогательной заботой склонился к ней, словно пытаясь защитить. В его обычно веселых голубых глазах сейчас была тревога.

— Я бы сказал, что здесь назревает маленькая неприятность. Думаю, у генералов имелись веские причины, заставившие их изобрести исключительно полезную тактику, известную как «стратегическое отступление». Не хотите применить ее? Я, как всегда, в вашем распоряжении.

Ифигиния попыталась взять себя в руки и успокоиться. Ей было тяжело дышать… Это невероятно. Произошла какая-то ужасная ошибка. Пальцы ее, легко касавшиеся рукава Хоута, мелко дрожали.

— Не говорите глупостей, мистер Хоут. Мастерс не станет устраивать сцену на потеху публике.

— Даже не рассчитывайте на это. — Герберт внимательно наблюдал волнообразное движение толпы, отмечавшее стремительное перемещение Мастерса через залу. — Никто никогда не может предугадать, что он предпримет в следующий миг. Он человек-загадка.

Ифигиния вспыхнула. Несмотря на собственное отчаянное положение, она почувствовала необходимость вступиться за графа.

— Никакая он не загадка. Он пытается оградить свою личную жизнь от постороннего вмешательства, только и всего. Это вполне объяснимо.

— Что ж, как раз вы и сделали его предметом всеобщего обсуждения и весьма преуспели во вмешательстве в его личную жизнь, а, дорогая? Он вряд ли будет признателен вам.

К несчастью, Герберт был, как всегда, прав.

Ифигиния бросила неуверенный взгляд на своего нового друга. Герберт гораздо лучше разбирался в вероломных правилах лондонского общества, все-таки последние два года он плавал в его коварных водах.

Ифигиния познакомилась с Гербертом две недели назад и с тех пор привыкла полностью полагаться на его мнение. Похоже, Хоут знал все обо всех, кто хоть что-то значил в свете. Он постиг все нюансы поведения в узком кругу элитарного мирка — от легкого пренебрежения до полного разрыва.

Сам Герберт считался мелкой рыбешкой в лондонском пруду, однако относился к тем немногим очаровательно галантным джентльменам неопределенного возраста, сумевшим правильно поставить себя в обществе и сделаться одинаково необходимыми как для радушных хозяек, так и для озабоченных недоверчивых мамаш.

Эти джентльмены охотно танцуют с дамами, оставшимися без кавалеров, и пьют чай с пожилыми матронами. Они подносят шампанское дамам, чьи мужья увлечены игрой за карточным столом. Они весело болтают с трепещущими от волнения юными леди, впервые вывезенными в свет. Короче говоря, они исключительно полезны, а посему им всегда удается получить приглашения на лучшие приемы и балы Лондона.

Герберту было уже далеко за тридцать. Привлекательный, румяный, светлоглазый, несколько склонный к полноте, он обладал действительно добродушным и спокойным нравом. Его редеющие светло-русые волосы были подстрижены и завиты по самой последней моде, строгим требованиям которой полностью отвечали и желтый жилет, несколько узковатый в талии, и тщательно завязанный галстук.

Ифигинии нравился Герберт. Он был одним из тех немногих мужчин, кто не пытался любыми путями занять то место, которое, по всеобщему мнению, занимал в ее жизни граф Мастерс. Рядом с Гербертом Ифигиния чувствовала себя в безопасности.

Герберт охотно обсуждал с ней вопросы искусства и архитектурных стилей. Она же, в свою очередь, с уважением прислушивалась к его практическим советам, основанным на знании света.

Но сейчас даже Хоут, редко пасовавший перед самой изощренной светской интригой, пребывал в растерянности. Похоже, он не имел ни малейшего представления о том, как предотвратить надвигавшуюся катастрофу.

Ифигиния нервно теребила свой белый кружевной веер, пытаясь остановить бешеную пляску мыслей. Ей оставалось надеяться только на собственный ум. К счастью, она с избытком наделена этим богатством, успокаивала себя Ифигиния.

— Мастерс прежде всего джентльмен. Он не захочет поставить в неловкое положение ни меня, ни себя.

— И тем не менее, дорогая. — Герберт привычно изогнул густую бровь. — Считаю излишним посвящать меня в подробности ваших отношений с Мастерсом. Все в Лондоне прекрасно осведомлены о характере вашей близкой дружбы.

— Не сомневаюсь. — В голосе Ифигинии зазвучали угрожающие нотки, неизменно останавливавшие всякого, кто имел дерзость намекать на ее близость с графом. Ей редко приходилось использовать подобный тон с Гербертом, ибо Хоут обычно вел себя очень деликатно.