Розалинда Лейкер - Розы во льдах Страница 3

Бет попыталась угадать, какого цвета розу он выберет. Алую?

Он выбрал алую. Почти не распустившуюся. Отдал продавщице деньги, подождал, пока она придаст стеблю нужную длину, затем продел розу в петлицу. Вдруг он поднял до того опущенные веки, и Бет на мгновение поразил пристальный пронзительный взгляд его серо-голубых глаз.

Она поспешила отвести глаза, делая вид, что выбирает цветы, потом медленно зашагала прочь, словно ничего не произошло. Но ощущение контакта не исчезло, напротив, приобрело сходство с физическим прикосновением, полным интимного смысла. Эта встреча странно взволновала ее, и по какой-то необъяснимой причине к ней вернулось чувство безотчетной тревоги, которое она испытала в отеле «Брэнд». В этот момент она заметила Колина, идущего к ней навстречу, и ощутила облегчение и радость, видя, как беззаботно он помахивает шляпой.

– Что это значит? До меня дошли слухи, что вы переехали в «Викторию»! – весело приветствовал он ее. – Один из наших попутчиков с корабля видел вас в вестибюле.

– Просто вышло недоразумение с бронированием, – ответила она, чувствуя, что в его присутствии мрачное настроение уходит. Они удалились под руку. У Колина тоже были новости, которые он излагал, пока они шли к воротам Карла Юхана – весьма оживленному месту, откуда открывался вид на королевский дворец, расположенный вдали, там, где кончался огромный парк.

– Посыльный прибыл как раз перед моим уходом, – сказал он. – Великолепно говорит по-английски. Заверил, что ловля лосося в реке Торден будет отличной, но придется плыть сначала по реке, потом ехать по железной дороге, а на следующий день пробираться по узкой горной тропе, которая приведет к деревне Рипдал. Вы вполне уверены, что хотите прямо отсюда направиться в долину Тордендаль? – В голосе его звучали забота и участие. – Насколько я понимаю, она труднодоступна. Вам известно, что до нее добираются только по узкой тропинке, пролегающей через горы, или лодкой вверх по реке?

Бет кивнула.

– Мама говорила, что в ее время туда можно было попасть только на весельных лодках. Это означало, что в туман и непогоду долина оставалась отрезанной от мира. Но теперь, когда Норвегия стала популярна среди путешественников и любителей рыбной ловли, готовых преодолеть любые трудности… – она искоса взглянула на него, – по реке ходит пароход, дважды в неделю, кроме зимних месяцев, разумеется, когда все замерзает. Так я собираюсь добраться до Тордендаля.

– Где вы хотите остановиться?

– Там нет гостиницы или пансионата и вообще никаких условий для обычного путешественника, который хочет полюбоваться красотами Тордендаля с палубы парохода и отплыть через пару часов. Но мне удалось с помощью писем, которые я отправляла из Эдинбурга, а также при содействии Британского посольства здесь, в Кристиании, снять небольшой коттедж в долине. Правда, место это довольно безлюдное – несколько разбросанных на большие расстояния ферм и крохотная избушка на берегу озера, где причаливает пароход.

– Есть опасность, что ваш коттедж будет лишен элементарных удобств, – предупредил он.

– Я вполне готова к этому. По мне так чем меньше людей, тем лучше. Никто не помешает заниматься рисованием столько, сколько мне захочется.

– А мне можно навещать вас? – спросил он серьезно.

Она остановилась и бросила на него испытующий взгляд.

– Конечно, можно, – сказала она мягко. – Вам я всегда буду рада. Но найдется ли у вас свободное время? Помню, на корабле вы говорили, что попытаете счастья на всех реках вплоть до реки Намсен, что вам так рекомендовали. А это весьма далеко от Тордендаля.

– Я сам хозяин своего времени, – ответил он небрежно. – И себе тоже хозяин. Проведу я здесь шесть недель или шесть месяцев, зависит только от меня. Мои ружья и мои удочки при мне. Когда кончится лов лосося, можно будет заниматься охотой вплоть до самой зимы.

Они продолжали медленно прогуливаться, и Бет поняла, что вправе толковать его слова так, как ей больше нравится: в сущности, ничего определенного он не сказал. Но при желании можно было сделать вывод, что он намерен остаться в Норвегии на время ее пребывания в стране. Ей показалось, что ей этого даже хочется. Впервые в жизни она почувствовала, что готова открыть в себе бездну эмоций, даже страстей, что стоит на пороге любви, которой суждено превзойти ее самые смелые ожидания. Почему именно сейчас ей выпал такой жребий, было трудно объяснить: Бет всегда считала, что рассудок в ней берет верх над чувствами. Уж не была ли причиной тому норвежская земля, которая наполнила душу таким смятением?

В свои двадцать четыре года Бет уже выслушала не одно предложение от пылких воздыхателей, но так случилось, что сердце ее не отозвалось полностью на горячие чувства поклонников, и она отвергла их ради них самих, равно как и ради себя. Ее подруги, особенно те, с которыми она общалась в Эдинбурге, вместе ходила в школу и делила девичьи надежды и мечты о любви и замужестве, не скрывали, что не одобряют ее разборчивости, которая может кончиться тем, что она так и останется одна. Они все вышли замуж до того, как им исполнился двадцать один год, и успели побывать сначала невестами, потом почтенными матронами. Большинство из них уже обзавелись младенцами, а некоторые и не одним, а Бет была довольна тем, что сменила роль подружки невесты на роль крестной матери, делая крестникам положенные подарки в виде чашек или ложечек на зубок и получая удовольствие, когда маленькие ручонки обвивали ее шею. Бет любила детей.

Каждая из подруг считала, что имеет право вмешиваться в чужую жизнь, и потому время от времени «говорила серьезно» с Бет, упрекая ее в излишней привередливости, эгоизме, чрезмерном увлечении карьерой писательницы и феминистским движением, к которому Бет примкнула в искреннем стремлении добиться справедливости в борьбе за права женщин. Она выслушивала подруг с неизменным терпением, потчевала их чаем, целовала в щечку при прощании и отсылала домой к мужьям, которые не прочь были пофлиртовать с ней за спинами своих верных жен. Это еще более укрепило ее в решении не спешить и дождаться такой любви, которая сможет захватить ее целиком и вызовет столь же всепоглощающее чувство у ее избранника. Поэтому Бет не удивилась тому, что сердце ее учащенно забилось в первый день пребывания на норвежской земле.

Колин и Бет провели остаток дня, знакомясь с окружающими пейзажами, прервав прогулку лишь на короткое время, чтобы позавтракать за столиком, залитым солнечным светом, в открытом ресторанчике с видом на фиорд, по которому они проплывали еще утром. Потом они наняли экипаж и прокатились по городу, любуясь широкими улицами, украшенными клумбами с красной геранью; в окнах домов было столько цветов, что они напоминали парки. Они посмотрели древнюю крепость Акерус, здание парламента и побывали в соборе. На Бет произвело сильное впечатление место, отведенное для королевской семьи, которое было устроено в виде балкона, находившегося над остальными скамьями. Им пользовался король Швеции и Норвегии Оскар, когда пребывал в своей резиденции во дворце. В гавани, где пахло просоленными палубами, рыбой и просмоленными канатами, Колин отпустил экипаж, и они бродили по набережной, наблюдая, как пришвартовывались и отчаливали корабли, величественно проплывали большие пароходы, выпускали клубы дыма мелкие суденышки. Проходили шхуны с уловом креветок, которые приготавливались на борту и продавались прохожим прямо в гавани.