Шэна Эйби - Роза на зимнем ветру Страница 3

Пальцы ее коснулись волос Дэймона и запутались в них. Вдруг Дэймон почувствовал солоноватый вкус. По ее щекам струились слезы. Потоки слез. Дэймон моментально отрезвел. Боже всемогущий, что он натворил?! Да он хуже зверя, животного... Он осторожно разомкнул руки Соланж, обвившие его шею.

– Госпожа?.. – служанка Соланж Адара вошла в покой с платьем к сегодняшнему обеду.

Соланж поспешно отвернулась к окну, кончиками пальцев смахивая с лица остатки слез.

– Положи платье на постель, Адара, – тихо сказала Соланж.

Дэймон поймал подозрительный взгляд женщины и поднялся.

– Я должен идти. Увидимся за обедом.

Соланж обернулась к нему. Не говоря ни слова, она всматривалась в его лицо. Впервые в жизни ему стало не уютно рядом с ней. Ее чистый, испытующий взгляд был для него немым укором. Губы Соланж, влажные и припухшие, блестели. Он почувствовал, что должен срочно покинуть ее, пока окончательно не погубил себя в ее глазах.

– Да, увидимся за обедом, – еле слышно повторила Соланж и опустила взгляд.

Соланж стояла перед зеркалом и любовалась своим отражением. Она приподняла брови – и Соланж в зеркале сделала то же. Она опустила их – и к зеркальной девушке вернулось ее обычное спокойствие.

Зеркальная девушка казалась Соланж удивительной красавицей. Это была сама Соланж и в то же время не она. Изумрудно-зеленое, расшитое золотом платье эффектно облегало фигуру.

Адара затягивала на ее талии пояс-цепочку, длинные концы которой свисали до полу. Руки ее двигались ловко и легко, но было в ней в этот вечер что-то странное – какое-то тайное возбуждение. Соланж чувствовала это и молча следила за ней. Не странно ли, что она, зная Адару всю жизнь, на самом деле ничего о ней не знала? В Адаре была та же отстраненность, которую Соланж не раз подмечала в других случаях. Это была странная смесь робости и снисхождения, которым Соланж, как ни старалась, не могла найти объяснения.

– Адара, – обратилась она к ней, – ты любишь меня?

Руки женщины замерли.

– Люблю ли? Разумеется, люблю, госпожа.

Соланж с интересом изучала ее склоненную голову.

– Почему же тогда ты никогда не улыбаешься мне…

Адара выпустила пояс. Он изящно обвил бедра девушки. Украшенные рубинами кисти спрятались в складках юбки. Не ответив на вопрос, Адара принялась убирать волосы Соланж в золотую сетку.

– Я чем-то обижала тебя? Была к тебе жестока или несправедлива? – не успокаивалась Соланж.

Она склонила голову и коснулась затылка, пробежав пальцами по тонкому металлическому кружеву, усыпанному бриллиантами. Взглянув в зеркало, Соланж увидела выражение лица Адары.

Служанка покачала головой. Губы ее были сжаты.

– Может, я обидела кого-то из твоих близких? – продолжала Соланж.

– Нет, госпожа. Что это вам в голову пришло? Обед вот-вот подадут, госпожа. Вам пора вниз.

Она коротко поклонилась, повернулась и вылетела из комнаты. Соланж вздохнула. Вот так всегда. Она состроила гримаску своему отражению.

– Страшилище ты, – прошипела она, – дьяволица уродливая! Но почему же тогда Дэймон целовал тебя?

– Потому что ты попросила его об этом, глупышка, – ответила самой себе Соланж. – Сам он никогда бы этого не сделал. Ты просто-напросто вешалась ему на шею. А он совсем растерялся. Или испугался.

Дэймон, любимый... Дэймон, в чьих черных волосах играла солнечная радуга. Дэймон, в темно-карих глазах, которого пряталась тайна звезд. Стоило только заглянуть в них поглубже, чтобы разгадать эту тайну... Дэймон, прервавший ее поцелуи, отказавшийся от нее. А она могла дать ему так много!

Сила его объятий ошеломила Соланж. Она ждала их так долго – тысячу лет. И когда, наконец, свершилось это долгожданное чудо, она поняла, что значит для него. И безмолвные слезы радости невольно оросили щеки. Это был счастливейший миг в ее жизни.

Но он миновал. Теперь ей придется вновь завлекать Дэймона. Придется все начинать сначала. Соланж задумчиво коснулась сетки на голове. Потом приподняла юбки – слишком тяжелы, чтобы в них бегать. Чем старше она становилась, тем тяжелее делались ее наряды. Она вздохнула и выплыла из покоев, лелея в голове планы возвращения Дэймона.

Вечерний замок выглядел зачарованным. Факелы озаряли тщательно вытканные и богато расшитые гобелены. Танцующие кругом тени напоминали Соланж о вещах самых неожиданных, вроде вкуса медовых сот или запаха осени.

В Айронстаге было тепло и уютно – в отличие от других замков, где обычно веяло сыростью. Мебель, одежда, украшения, посуда – все, чем владел отец Соланж, было самым лучшим. Что-то он получил по наследству от предков, кое-что приобрел сам, но многое было сделано здесь, в самом замке – из местной шерсти и льна. Земли здесь были плодородны и богаты.

Маркиз Айронстаг жил широко и если уж задавал пир, то пир горой. Все пряности, какие можно было найти в Лондоне и Дувре, были к услугам его поваров – от коробочек с перцем и шафраном до связок драгоценного сухого чайного листа, привезенного с Востока. Все, что окружало Айронстага, должно было удивлять окружающих.

Соланж вышла на главную лестницу и замерла. Внизу царила непривычная суета, и ее охватило беспокойство. Насколько она знала, никого нового не ожидалось.

Были только давно знакомые незнатные дворяне. Но, приглядевшись, она заметила среди них нескольких не знакомцев.

Это были солдаты в оранжево-зеленых туниках. Они пили и хохотали, с любопытством озираясь кругом. Все были длинноволосые и бородатые. Их дикий, дерзкий вид не понравился ей с первого же взгляда. Кое-кто заметил ее появление и теперь пинал приятелей, пока все взгляды не обратились к ней. Шум стих.

Соланж не знала, что делать. Она не привыкла к такому всеобщему, пристальному вниманию, да и в придворных манерах искушена не была. Шея и щеки ее пылали. В отчаянии она искала в толпе хоть одно дружественное лицо, но повсюду натыкалась лишь на откровенно наглые взгляды. Где Дэймон? Где отец?

Ей ничего не оставалось, как гордо поднять голову, чтобы скрыть свою тревогу, и спуститься вниз по лестнице.

– Доченька, – услышала она, наконец, голос отца. Гости расступились, и Соланж увидела Генри. Он стоял с кем-то у камина. Девушка с облегчением вздохнула и скользнула сквозь толпу к ним.

Генри встретил ее на полпути и подвел к человеку, с которым беседовал.

– Ты чудесно выглядишь, – чуть слышно пробормотал он, будто сам, удивляясь этому.

А вот Соланж удивилась по-настоящему. Никогда прежде она не слышала от отца слов одобрения. Ей казалось порой, что она для него что-то вроде домашнего зверька, которого надо кормить, иногда наказывать, но считаться с ним совсем необязательно. Она открыла, было, рот, чтобы поблагодарить его, но маркиз не дал ей сказать ни слова.