Барбара Картленд - Любовь в отеле «Ритц» Страница 3

— Это самое важное для него — отдыхать после каждого сеанса лечения, который я буду проводить, — подчеркнуп Пьер Бланк. — Как правило, пациенты сразу же засыпают. По если ваш отец не будет спать, ему все же необходимо неподвижно лежать на спине. При этом никто и ничто не должно беспокоить или волновать его. Вы меня понимаете, мадемуазель?

— Конечно, мсье, — ответила Вильма, — и я обещаю вам, что папин покой будет строго охраняться, и никто и ничто не нарушит его.

— Это как раз то, что требуется, — воскликнул Пьер Бланк. — А теперь, мадемуазель, я готов осмотреть моего пациента.

Вильма повела его наверх, в комнату, которую занимал отец. Это была очень удобная и самая большая комната во всем доме.

Она знала, хотя сам отец никогда не признался бы в этом, он считал часы, ожидая визита Пьера Бланка.

Как только мужчины обменялись рукопожатием, Вильма оставила их и стремительно спустилась вниз.

Теперь она была свободна и надеялась, что, может быть, ей удастся выйти и хоть немного, пусть совсем чуть-чуть, посмотреть на Париж.

Она задумалась, не попросить ли кого-нибудь из служанок сопровождать ее.

Но все они были средних лет или совсем старые, и девушка решила, что им вряд ли захотелось бы сопровождать ее на прогулке после того, как они проработали все утро.

«Но я должна выйти, должна!»— говорила она себе.

Неожиданно дверь открылась, и седовласый слуга (Вильма успела узнать, что он служил у виконта тридцать лет) объявил:

— Господин Цезарь Ритц желал бы видеть вас, мадемуазель.

Девушка была сильно удивлена и в какой-то момент подумала, не шутка ли это.

Но вслед за слугой в комнату вошел невысокий темноволосый мужчина, действительно оказавшийся Цезарем Ритцем. Не было никакой ошибки, на газетных иллюстрациях он выглядел именно таким: высокий лоб, зачесанные назад волосы и длинные свисающие вниз усы.

Па пороге стоял владелец знаменитого отеля собственной персоной.

Вильма не спускала с вошедшего ошеломленного взгляда все время, пока тот пересекал комнату, затем гость вежливо поклонился ей и заговорил:

— Простите мне мое вторжение, мадемуазель, но я вынужден обратиться к вам с огромной просьбой. Я никак не предполагал, что в доме кто-то живет, и только сейчас узнал о том, что вы и ваш отец имели честь остановиться здесь.

— Мы прибыли позавчера, — пояснила Вильма.

— Слуга только сейчас сообщил мне это, — ответил Цезарь Ритц, — а я, в свою очередь, обязан объяснить вам причину моего появления здесь.

Он казался очень взволнованным, как будто боялся, что она может отказать ему в том, о чем он собирался просить.

— Может быть, вы присядете, мсье Ритц, — предложила Вильма. — Я как раз читала в газете о вашей бесподобной гостинице.

Говоря это, она указала гостю на ближайшее кресло. Цезарь Ритц сел и заговорил:

— Мне повезло, очень повезло. Понимаете, мадемуазель, где-то в глубине души я опасался, что те, на кого я так рассчитывал, не приедут. Но они приехали! Почти все, кого я пригласил. И именно это и создало для меня новую проблему.

— Проблему? — переспросила Вильма.

— Да, И как раз она-то и привела меня сюда, — ответил Цезарь Ритц.

— Расскажите же мне, в чем дело, — заторопила его Вильма.

Цезарь перевел дыхание и стал рассказывать:

— Я не мог и мечтать об этом, я никогда не был столь самонадеянным, чтобы представить себе, что так быстро будут заказаны все номера. Мадемуазель, хотите верьте, хотите нет, но в гостинице не осталось ни одного свободного места!

Вильма подумала, насколько сейчас этот человек был похож на возбужденного школьника, и она, улыбаясь, сказала ему:

— Я так рада за вас, мсье, ведь это, должно быть, большое счастье — узнать, что ваша упорная и напряженная работа оценена по достоинству.

— Я и в самом деле очень счастлив, — сказал Цезарь Ритц. — Но есть одна загвоздка, а я поклялся себе, что, когда открою отель «Ритц», он станет самым совершенным отелем в мире и все в нем будет безупречно.

— Я читала об открытии отеля в газетах, и мне кажется, все там — само совершенство.

— Почти; к сожалению, есть одно упущение, — признался Цезарь Ритц.

— Какое же? — спросила Вильма.

— Для спальных комнат гостиничных номеров в качестве образца я использовал одну из люстр, находящихся в этом доме. Честно говоря, сам виконт де Сервез и показал ее мне как одну из наиболее привлекательных моделей, виденных им когда-либо.

— Поэтому вы взяли ее за образец и скопировали для своего отеля, — сказала Вильма.

— Именно так и было! — ответил ей Цезарь Ритц. — Но во время установки одна люстра разбилась.

— Какая досада! — воскликнула Вильма.

— Да, именно так, — согласился Цезарь Ритц, — и это не имело бы такого большого значения, если бы тот номер, где это произошло, не предназначался для графа Гастона де Форэ, весьма влиятельного лица здесь, в Париже. Он должен занять свой номер сегодня вечером.

Он остановился, затем продолжил:

— Мне больше негде его поместить, совсем негде! И в его спальне нет люстры.

Он произнес это с таким отчаянием в голосе, что Вильма с трудом удержалась от смеха.

— Что ж, могу ли я чем-нибудь помочь вам, мсье? — только спросила она.

— Я рассчитывал, когда направлялся сюда, — начал объяснять ей господин Ритц, — что виконт, у которого я служил столько лет и который всегда поощрял меня в моих честолюбивых планах и стремлениях, не откажет мне в одолжении и разрешит позаимствовать одну из люстр отсюда — только до тех пор, пока не будет доставлена люстра, заказанная мною взамен разбитой. Пожалуйста, мадемуазель, ну, пожалуйста, будьте великодушны и позвольте мне взять одну люстру на те несколько дней, которые понадобятся на изготовление и получение с фабрики замены, уже заказанной мною.

Вильма улыбнулась:

— Ну конечно, мсье, с большим удовольствием. Я уверена, их здесь предостаточно, и вы можете выбрать ту, которая вам подходит.

Цезарь Ритц захлопал в ладоши.

— Мерси, мерси, мадемуазель, вы — больше, чем сама доброта! Я не могу выразить свою благодарность вам! Как мог бы я поселить графа в номер с недоделками, в номер, где посреди потолка в спальне была бы вместо люстры дыра?

Вильма встала.

— Пойдемте посмотрим, какая люстра вам подойдет, — сказала она.

Она направилась к двери, и Цезарь Ритц предупредительно распахнул перед ней дверь. Так как необходимая ему люстра предназначалась для спальни, она подумала, что люстры в гостиной и парадных комнатах были бы слишком велики для этой цели.

Она поднялась по лестнице и открыла дверь одной из незанятых спален.

С потолка свисала изящная люстра с шестью светильниками в форме шара, точно такая же, как и в ее комнате.