Пейдж Брэнтли - Пробуждение сердца Страница 3

– Где Санча? – тут же спросила Мари.

Де Куаси холодно взглянула на нее, словно не расслышала вопроса, и сказала:

– Смотрите, чтобы эта отвратительная собачонка снова не сбежала. Ее взбалмошность уже привела к довольно печальным последствиям.

Перепуганный песик поскуливал и жался к ногам Алины. Девушка наклонилась и взяла его на руки.

Госпожа де Куаси направилась к двери, но тут Мари, забыв о почтительности, с какой подобало обращаться к столь важной даме, как де Куаси, забыв вообще о всяких приличиях, выкрикнула:

– Что вы сделали с Санчей? Я расскажу королеве, как вы…

– Я уже сообщила Мадам о несчастном случае с леди де Северье, – раздраженно, почти грубо ответила де Куаси.

– Несчастном случае? Не было никакого несчастного случая! – воскликнула Мари таким тоном, словно уличала ее во лжи.

Госпожа де Куаси ядовито ухмыльнулась:

– Ошибаетесь, был, и виной всему эта мерзкая собачонка.

– Я вам не верю! – закричала Мари.

– Я тоже не верю, – поддержала ее Алина, чьи глаза сверкали гневом.

– Хотите верьте – хотите нет, это ничего не меняет, – с высокомерным видом ответила де Куаси и добавила: – Этой ночью леди де Северье упала с лестницы и сильно расшиблась. За ней ухаживает врач Болинброка.

Проговорив это, де Куаси проворно подошла к двери, впустила служанок и поспешила прочь, словно ее ждали неотложные дела.

В обществе юной королевы Мари и Алина не подавали виду, что чрезвычайно встревожены. И без того у нее тяжело было на сердце. Но со свойственной детям чуткостью Изабелла быстро поняла, что скрывается под их напускной бодростью. В этот день она провела намного больше, чем всегда, времени в часовне за молитвой, а потом долго бродила с печальным видом по покоям. Маленькая Изабелла очень переживала за свою милую фрейлину. Как ни старались Мари и Алина развеселить ее играми и пением, им не удалось вызвать улыбку на ее лице. Даже уморительные выходки любимой собачки не могли заставить ее рассмеяться.

2

Миновало несколько дней – словно растворились в сумраке, неизменно царившем в покоях громадного Виндзорского замка. Под его высокими стенами пролегала древняя немощеная дорога. Там, где она пересекала небольшую речку – приток Темзы, стоял деревянный мост на опорах из камня и бревен, и неторопливая темная река крутила вокруг них медленные водовороты. В ярком свете весеннего утра расплавленным золотом казалась кромка песчаных отмелей близ берега. Ниже по течению зеленели молодой листвой поросшие ивами крохотные островки.

Под мостом, вдоль обрывистых берегов, тянулись густые заросли камыша и осоки. Здесь, на песке у самой воды, играли дети, а крестьянки, подоткнув длинные юбки и зайдя по колено в реку, полоскали белье.

От звонкого смеха детей, солнечных бликов на воде, болтовни стирающих женщин тихое утро казалось еще безмятежней. Однако странное происшествие нарушило этот покой.

Под деревьями появилась бегущая без оглядки Доминик де Северье. Сердце у нее готово было вырваться из груди, ноги дрожали от усталости; лучи солнца, пробивавшиеся сквозь узорчатый полог листвы, слепили глаза. Колючие кусты царапали кожу девушки, цеплялись за ночную рубашку. Она то и дело спотыкалась об узловатые корни, пересекавшие тропинку, комнатные туфли спадали с ее ног.

Позади послышались треск кустарника и тяжелый топот преследователей. Она повернулась, вдела ногу в туфлю и снова бросилась бежать, словно загоняемое охотниками животное. От смятения и ужаса она плохо соображала. Что-то ей надо было сделать. Но что? Она никак не могла вспомнить. Единственное, что она знала, – нельзя попадаться в руки людей, гнавшихся за ней.

Покрытая мягкой травой и мхом тропинка расширялась впереди и сворачивала вниз, к реке. Санча помчалась напрямую, неловко оскальзываясь на влажной земле. Ее преследователи были уже совсем близко. Она слышала глухой топот их сапог, злобные голоса и тяжелое дыхание.

Наконец она оказалась на опушке и увидела перед собой ровную дорогу и мост. В ней вспыхнула надежда на спасение. Девушка бежала из последних сил, но, оказавшись на середине моста, заметила скачущего навстречу всадника. На нем была алая с белым ливрея слуг замка. Путь вперед был отрезан. Санча замерла на месте и, оглянувшись, к ужасу своему, увидела еще троих мужчин, бежавших от леса к мосту. Она стояла обессиленная, с трудом переводя дыхание. Ноги ей не повиновались; в голове помутилось от страха, из груди рвались рыдания: «Нет, нет, я не дам им схватить меня!»

Женщины и дети на берегу речки увидели только, как на перилах моста появилась молодая девушка, помедлила немного и бросилась вниз. Темная вода сомкнулась над ее головой.

Пронзительные вопли взорвали умиротворенный покой сияющего весеннего утра. Женщины и одетые в лохмотья ребятишки метались вдоль берега, зовя на помощь. Неизвестно откуда, словно по волшебству на берегу появились двое мужчин и, преодолев заросли камыша, нырнули в воду. Мгновение спустя за ними, вздымая брызги, последовал еще один. Мужчины выныривали, жадно хватали воздух, перекликались и ныряли вновь, ища в темной воде девушку в порванной ночной рубашке.

Всадник на мосту спешился и перегнулся через перила, чтобы лучше видеть разыгрывавшуюся драму. Спустя несколько мгновений, показавшихся вечностью, самый настойчивый из ныряльщиков, в очередной раз показавшийся на поверхности, закричал:

– Есть, есть! Я нашел ее! Помогите мне!

Человек на мосту, не отрываясь, внимательно наблюдал за тем, как пловцы повернули обратно к берегу, поддерживая девушку. Люди на берегу с радостными воплями бросились им навстречу и столпились вокруг, когда спасенную Санчу, бывшую без сознания, положили на топком берегу.

Придя в себя, Санча долго кашляла и никак не могла отдышаться. Дрожа от холода, она непонимающим взглядом обводила чужие лица, склонившиеся над ней. Чьи-то руки подхватили и подняли ее; Санча слабо шевелила губами, но голос ей не повиновался. Казалось, она видит перед собой холодную тьму, которая сомкнулась вокруг нее, и, так и не произнеся ни слова, девушка снова потеряла сознание.

– Бедное дитя, – тихо сказала одна крестьянка другой, глядя, как мужчины с беспомощной Санчей на руках взбираются на крутой берег.

– Они говорят, что она сошла с ума, – сообщил собравшимся скатившийся с откоса мальчишка, присоединяясь к толпе у воды. – Что в нее вселился дьявол, – добавил он, корча дурацкую рожу и приплясывая, приставив пальцы к голове, будто рожки.

Полная женщина наградила его увесистой оплеухой:

– Замолчи, варвар, пока дьявол тебя не услышал!

– Твоя правда, соседка, – поддержала ее другая. – Нечистый любит балаболов и бестолочей!