Дебора Мартин - Пиратская принцесса Страница 3

И американцы это, безусловно, чувствовали. Напряжение нарастало. Мужчины с непривычно бледными для здешних мест лицами бросали угрюмые, злые взгляды на креолов. Женщины этих новых хозяев выглядели почти нелепо в своих туго стянутых — и, несомненно, неудобных — корсетах и в платьях из подчеркнуто скромных тканей, до которых ни одна уважающая себя креолка даже не дотронется из брезгливости.

Что же касается местных жителей мужского пола, то они, безусловно, казались сегодня задиристее обычного. Они расхаживали с напыщенным видом, одетые по последнему крику парижской моды, и насмешливо косились на незваных пришельцев в дешевых, но добротных костюмах из грубой шерсти. Их оливковые лица горели в предвкушении близкой драки. Внешний облик был для креолов крайне важен, они обожали производить впечатление и одевались соответственно, даже если это означало оставить семью без крошки хлеба на ближайшее время. Сегодня от них исходило крайнее возбуждение, как от аллигатора, почуявшего кровь. Камилла была слишком хорошо знакома с этой жаждой крови и забеспокоилась не на шутку, тем более что мужчины, которых обуяло это чувство, явились сюда вооруженные до зубов.

Некоторые креолки подчеркнуто поддерживали своих мужей. Они гордо выставляли напоказ свои роскошные, сильно декольтированные платья, бросая презрительные взгляды на скромные наряды американок. Как видно, спор, происшедший между тетей Юджиной и дядей Августом, был повторен в каждой креольской семье. Многие женщины восторженно принимали выпавшую им честь участвовать в общественном событии, намного более интересном, чем простой бал. Однако другие, более разумные, как ее тетушка, с тревогой ожидали неминуемой драки и ее, несомненно, дурных последствий.

Нехорошее возбуждение в зале достигло своего пика с появлением американских солдат, которые молча встали в сторонке, недовольные, видимо, отведенной им здесь ролью блюстителей порядка. Камилла вздохнула. Ну как же так, кто-то должен был предупредить американцев, что если они действительно хотят утихомирить толпу разгоряченных креолов, то не стоит бравировать перед ними превосходством военной силы. Такое не проходило у испанцев, которые раньше владели этой территорией, не выгорит и у американцев.

— Я же говорила, что не стоит приходить, — зашептала тетя Юджина мужу. Они стояли рядом с Камиллой. Дезире, оглядывая зал, болезненно морщилась.

Дядя Август пригляделся к американцам.

— Я не трус, чтобы удирать от варваров и невежд. Следует разочек проучить их, чтобы знали, как презирать освященные временем традиции и присылать на бал майора с толпой солдат. Какую наглость надо иметь!

Тетя Юджина прильнула к самому уху мужа и заговорила успокаивающим тоном:

— Ну, может быть, они просто потанцевать пришли. Генерал Уилкинсон, например, ни одного бала не пропускает.

— Да, но вам известно, что это — только политическая уловка. А майор Вудвард здесь по одной-единственной причине: применить силу в случае необходимости. Он никогда не бывает на балах, тем более с солдатами. Уверяю тебя, он не танцевать сюда явился.

— А кто это — майор Вудвард? — спросила тетя Юджина.

— Вон тот, высокий, он как раз протягивает сейчас генералу бокал. Говорят, генерал только ему одному и доверяет секреты, — в голосе Фонтейна промелькнули нотки отвращения. — Ходят слухи, папаша майора был охотником в Виргинии, пока не раскошелился и не купил себе место в порядочном обществе, приобретя торговую компанию. А сыночка-то он воспитывал по-простому, прямо среди дикарей. Поневоле поверишь, ведь, глядя на него, можно сказать, что он немногим от них отличается, н-да.

Камилла отыскала глазами генерала Уилкинсона и стоявшего рядом с ним майора. Майор Вудвард выглядел таким же чужим среди своих, как и сама Камилла. Он был высок ростом, и песочного цвета шевелюра пострижена явно длиннее, чем полагалось по уставу. Ей сразу стало понятно, почему дядя счел майора дикарем. Хоть одет американец был безукоризненно аккуратно, в лице его проглядывали необузданность и заносчивость, предупреждающие, что шутить с ним не стоит. У него был вид человека, способного подавить мятеж единственным взглядом. Камилла начала подозревать, что именно он, а не генерал контролирует присутствующих в зале.

Майор, видимо, почувствовал, что на него смотрят, и глаза их на секунду встретились. Она могла с уверенностью сказать, что взгляд его скользнул по ней с ног до головы, но вовсе не был оскорбительным, какими бывают обычно взгляды солдат. В нем не было привычного нагловатого оттенка, а скорее внезапно возникший интерес. И, честно говоря, обеспокоил ее намного сильнее, чем взгляд любого из местных грубиянов.

Когда майор Вудвард слегка склонил голову, приветствуя заглядевшуюся на него незнакомку, Камилла немедленно отвернулась. И все равно продолжала чувствовать на себе его взгляд, как будто теплое пламя свечи трепетало у щеки. Ах, как это унизительно — привлечь внимание мужчины, пялясь на него через весь зал! Ей сейчас только не хватало, чтобы один из этих незваных гостей строил нелестные предположения на ее счет. Американцы и так считали местных женщин испорченными и распущенными.

Вот было бы смеху, узнай они правду. Ведь креолки обычно остаются равнодушны к постельным удовольствиям, даже после замужества. Считалось, что добродетельный муж должен заниматься любовными играми на стороне, а отнюдь не развращать собственную жену. Слава богу, у дяди Августа любовницы не было. Возможно, потому, что ему слишком нравится разыгрывать из себя повелителя, а кто же, кроме покорной супруги, станет это терпеть. Но Камилла как-то слыхала историю одной креолки, с которой муж развелся после первой брачной ночи, и все потому, что она оказалась настолько ужасающе нецеломудренная, что стала искать удовольствия на брачном ложе! Вот такая она была, эта смешная правда. Камилле, в отличие от сверстников, представилась в пиратском лагере отличная возможность узнать, как с этим обстоят дела во всем мире, но она старательно скрывала от дяди свои познания, иначе он сочтет ее совсем развратной особой.

— Ах, боже мой, — пробормотала рядом тетя Юджина. И только тогда Камилла услышала разгоряченные голоса у входа в бальный зал, где небольшие группы мужчин пытались одновременно заказать оркестру разную музыку. Дирижер растерянно переводил взгляд с одних на других, но про него вскоре вообще позабыли, перейдя на личности.

— Слушай, ты, чертов пожиратель лягушек, — кричал по-английски неприятного вида американец молодому креолу. — Нравится тебе или не нравится, но здесь теперь Америка. А в Америке танцуют кадриль или джигу, а не ваши вычурные котильоны и вальсы! — Он обернулся к дирижеру: — Ну-ка, давай нам кадриль, дружище!