Мэри Пирс - Джек Мерсибрайт Страница 3

Джек перевернулся на другой бок, но не успел заснуть, как опять услышал чьи-то шаги. На этот раз в проеме двери показался худощавый юноша невысокого роста, с копной спутанных светлых волос.

– Ненна! – окликнул он, и до Джека донесся запах спиртного, хотя между ним и пришельцем было не меньше десяти футов. – Ненна? Ты здесь?

Не получив ответа, он тоже ушел в темноту. Но если девушка убежала возмущенной и раздосадованной, то молодой человек, засунув руки в карманы, фланирующей походкой пустился вниз по тропинке, громко распевая песню:

Красавица Мери косу расплелаИ укрылась от ушек до пят.Она так нежна, она так скромна,Что стыдится себя показать.

Вскоре его голос растворился в ночи, и наконец в заброшенном доме воцарилась тишина. Джек снова расслабленно погрузился в солому.

«Может, хоть сейчас человеку дадут поспать», – подумал он.

Наутро, поставив на огонь котелок с водой, он отправился осматривать дом. Это был очень старый сруб, сложенный из крепких бревен, щели между которыми были залеплены глиной, отвалившейся во многих местах. Солома, покрывавшая крышу, почти вся облетела, настил на верхнем этаже тоже обветшал, но кирпичная труба осталась целой, и дубовые перекрытия не потеряли прочности. Джек представил, как все это выглядело раньше: промазанные дегтем бревна, побеленные стены, сверкающие на солнце оконные рамы.

Дальше, там, где кончались ряды деревьев, возвышались две кирпичные хозяйственные пристройки и навес, под которым стояла полуразвалившаяся телега и сложенные рядом с ней инструменты. Похоже, это был когда-то добротный фермерский дом, оставленный хозяевами, переселившимися в более комфортабельное жилище, видимо, неподалеку отсюда.

Прохаживаясь с ножом в руках, проверяя бревна на прочность, Джек услышал властный голос и увидел двух женщин. Одна из них – очень молоденькая, в накидке с капюшоном – была та самая Ненна, забегавшая в дом сегодня ночью. Другой, со строгими чертами лица, ярким румянцем и гладко зачесанными волосами, на вид было лет тридцать. Они открыли калитку, вошли в сад, и та, которая постарше, резко заявила:

– Вы вторглись в чужие владения! Вам понятно это?

– Теперь, когда вы мне объяснили, понятно, – ответил Джек.

– Это моя земля. И мой дом. Я не люблю, когда всякие бродяги разводят огонь в моем доме. Вы могли запросто тут все спалить.

– Но ведь я этого не сделал, вы сами видите.

– А в саду разгуливает ваша лошадь? По какому праву вы пускаете ее пастись на моей земле?

Джек, пошарив рукой в кармане, протянул ей два пенса:

– Вас устроит такая плата за колючки, которые сейчас переваривает моя лошадь?

Молоденькая девушка улыбнулась, а старшая, наоборот, напустила на себя еще более высокомерный вид.

– Как вас зовут? Откуда вы вдруг свалились? И почему слоняетесь по моему дому?

– Меня зовут Джек Мерсибрайт. Я иду из Астон Чармер в Вуборо и хочу где-нибудь найти работу. Что еще вам хотелось бы знать?

– Здесь вы не найдете работы. В это время года я обычно увольняю людей, а не беру их на работу. И везде вы получите тот же ответ, тем более что…

– Что?

– Тем более что вы, кажется, хромой.

– Это не мешает мне работать.

– Извините, – сказала она, – но ничем не могу вам помочь.

Она посмотрела на него, и в какой-то момент в ее глазах мелькнуло сомнение в своем решении. Но она тут же отвела взгляд и прошла мимо него к дому, Джек остался вдвоем с девушкой, которая смущенно улыбнулась, желая показать, что ей не по душе поведение сестры. Потом она подошла ближе.

– Вы были тут прошлой ночью? – шепотом спросила она.

– Да, – ответил он, – но я не подал голоса, потому что боялся напугать вас.

– Я почувствовала запах костра и подумала, что, наверное, тут успел побывать Бевил.

– Да, он приходил немного позже. По-моему, он перепутал время.

– Не говорите, прошу, ничего моей сестре. Понимаете, она не любит Бевила. Во всяком случае, она будет недовольна, если узнает, что я бегала ночью на свидание к нему.

– А почему вы не пошлете ее к черту?

– Я несовершеннолетняя, и она – моя опекунша. Мы не родные сестры – отец Филиппы женился на моей матери, и если бы не она, мне вообще негде было бы жить. Все имущество отписано ей.

– Да, о том, что она владелица всего, что здесь есть, я уже успел услышать от нее самой, – ответил Джек. Филиппа вышла из дома, отряхивая пыль с подола.

– Проверили? – спросил он. – Убедились, что я не повредил вашу солому, мешки или старые плетни, сваленные в доме?

– Полагаю, я вправе проверить сохранность своего имущества.

– Раз уж вы так дорожите этим своим имуществом, – подхватил Джек, – почему же вы так запустили хозяйство?

Она снова устремила на него тяжелый взгляд и не сразу ответила.

– Позвольте дать вам совет, – произнесла она наконец. – Уж коли вы ищете работу, постарайтесь не распускать язык. Ни один наниматель не потерпит вашей наглости, и, мне кажется, в ваши годы пора бы понимать это. Что касается меня, то я буду очень благодарна, если вы как можно скорее покинете мой дом и отправитесь своей дорогой.

– Хорошо. Как скажете. Я тронусь в путь сразу же, только позавтракаю.

Джек долго смотрел им вслед, пока они шли через сад, и заметил, что девушка приостановилась, чтобы погладить Шайнера по шее.

Когда Джек укладывал свои пожитки в сумку, он вдруг обнаружил на полу браслет, который, видимо, обронила женщина, пока осматривала дом. Браслет был серебряный и представлял собой две полукруглые половинки, соединенные шарнирами, а на узорчатой поверхности красовалась гравировка: Агнес Филиппа Мэри Гафф. Сначала он повесил его на гвоздь, торчавший из стены, чтоб его легко можно было найти, но потом передумал и сунул браслет себе в сумку, собираясь отнести на ферму.

По дороге он обратил внимание, что поля были заброшены, пастбища заросли тростником и хвощом, а кусты шиповника и ежевики местами тянулись футов на пятнадцать в ширину; и на редких участках полей, которые были засеяны зимними сортами пшеницы, к небу сквозь сорняки пробивались жалкие ростки, изрядно пострадавшие от набегов кроликов.

Фермерский дом представлял собой квадратное строение, стены которого были покрыты грубой серой штукатуркой и коричневой краской; окна задернуты плотными бархатными занавесками, и казалось, что в доме душно и темно. Джек прошел через задний двор, мимо развалившихся амбаров, коровников и сараев к двери. Но когда он потянулся к молоточку, из конуры с рычанием выскочил белый бультерьер и злобно схватил его за руку.

Сильные собачьи клыки, прокусив рукав куртки, впились в предплечье, вонзившись чуть ли не до кости. Джек кулаком ударил пса, но тот лишь свирепее зарычал и, не ослабляя хватки, закрыл глаза, прижав уши. Зверюга изо всей силы пыталась оттянуть его назад, челюсти неумолимо сжимались, и зубы вот-вот должны были сомкнуться.