Эльза Вернер - В добрый час Страница 3
Эльза Вернер - В добрый час читать онлайн бесплатно
Главный инженер громко засмеялся.
— Как, Вильберг! Поэзия в брачном союзе денег с именем! К тому же свадебные поездки в Италию вошли теперь в такую моду, что, вероятно, кажутся господину Беркову слишком мещанскими. Аристократия в таких случаях отправляется в «свои имения», а мы прежде всего хотим быть аристократами, только аристократами.
— Думаю, что тут более серьезная причина, — сказал директор. — Боятся, вероятно, что молодой хозяин будет вести в Риме или Неаполе такой же образ жизни, какой он вел последние годы в резиденции, а этому давно пора положить конец. Его расточительность перешла все границы: он промотал уже сотни тысяч. Всякий колодец можно исчерпать, а Артур Берков готов был проделать этот опыт со своим отцом.
Шеффер насмешливо сжал тонкие губы.
— Отец сам так воспитал его и теперь пожинает то, что посеял. Впрочем, возможно вы и правы, здесь, в глуши, он скорее привыкнет подчиняться молодой жене. Боюсь только, что она отнесется к своей незавидной роли с недостаточным энтузиазмом.
— Вы думаете, ее принудили выйти за него? — горячо спросил Вильберг.
— Почему непременно — принудили? В наше время не бывает таких трагедий. Она просто уступила разумным увещеваниям и трезвому взгляду на положение семьи, и я убежден, что этот брак по расчету окажется довольно сносным, как и большинство подобных.
Белокурый Вильберг, очевидно, имевший страсть ко всему трагическому, грустно покачал головой.
— Может быть, и нет! А если в сердце молодой женщины проснется любовь, если другой… Боже мой, Гартман! Неужели нельзя было провести эту толпу подальше отсюда? Вы с вашей колонной подняли целое облако пыли, которая летит прямо на нас.
Молодой рудокоп, к которому относились эти слова, проходя во главе пятидесяти своих товарищей мимо говорившего, бросил презрительный взгляд на его нарядный туалет, а потом посмотрел на песчаную дорогу, по которой, поднимая пыль, топали в грубых башмаках рудокопы.
— Правей! — скомандовал он, и толпа почти с военной точностью отклонилась в указанном направлении.
— Какой медведь этот Гартман! — сказал Вильберг, смахивая носовым платком пыль с фрака. — Хоть бы извинился в своей невежливости! «Правей!» — и таким тоном, каким генерал командует войсками. И почему он так много берет на себя? "Если бы не вмешался его отец, он непременно запретил бы Марте Эверс прочесть мое стихотворение молодой госпоже, мое стихотворение, которое я…
— Прочел уже всему свету, — сказал вполголоса главный инженер, обращаясь к директору. — Хоть бы оно было покороче! Впрочем, он прав, со стороны Гартмана наглость не позволять прочитать стихотворение. Вам бы не следовало ставить его здесь с его молодцами: от них ничего хорошего ждать не приходится — это самые упрямые и дерзкие из всех рабочих.
Директор пожал плечами.
— Но и самые видные. Остальных я расставил на дороге и в деревне, лучшие же из всех наших рабочих должны стоять у триумфальной арки. Надо же похвастаться при случае своими людьми.
Молодой рудокоп, о котором шла речь, расставил тем временем своих товарищей около триумфальной арки, став во главе их. Директор сказал правду: это были рослые, красивые парни, но все они меркли перед своим вожаком, который был на целую голову выше их.
Гартману очень шел темный костюм рудокопа. Лицо его нельзя было назвать красивым, если следовать строгим требованиям классической красоты: лоб, пожалуй, был низковат, губы толстоваты, в чертах лица недоставало благородства, но, резко и твердо очерченные, они не были и заурядными. Над его высоким выпуклым лбом вились густые белокурые волосы, такая же светлая кудрявая борода закрывала нижнюю часть лица, свежего и загорелого, несмотря на то, что молодой рудокоп часто был лишен здорового воздуха. Его несколько пухлые губы выражали упрямство, а в голубых, мрачно глядевших глазах было что-то такое, что заставляло обычных людей чувствовать его превосходство и невольно подчиняться ему. Этот человек был воплощением энергии и, хотя его суровость и сдержанность не могли возбудить симпатий, он невольно внушал уважение. Пожилой человек, хотя и одетый в платье рудокопа, но, очевидно, не принадлежавший к простым рабочим, приблизился к ним в сопровождении молодой девушки и остановился около Гартмана.
— В добрый час! Вот и мы! Как дела, Ульрих? Все ли в порядке?
Ульрих утвердительно кивнул головой, между тем как остальные рабочие ответили на приветствие старика дружным: «В добрый час, господин шихтмейстер!», и взоры многих парней обратились на его молодую спутницу.
Двадцатилетняя девушка вполне могла считаться красивой, местный праздничный наряд очень шел ей. Небольшого роста, она была по плечо высокому Гартману, густые темные косы обрамляли ее свежее юное личико, слегка загоревшее от солнца, со здоровым румянцем и ясными голубыми глазами; она была хорошо сложена и, по-видимому, сильна. Девушка протянула руку молодому рудокопу, но он продолжал стоять, скрестив руки, и ей пришлось опустить свою. Старик заметил это и проницательно посмотрел на обоих.
— Мы сегодня в дурном расположении духа, потому что нам не удалось поставить на своем? — спросил он. — Утешься, Ульрих, это случается довольно редко, но, раз ты поступаешь слишком дерзко, должен же отец проявить свою власть.
— Если бы мне захотелось что-нибудь сказать Марте, то я сказал бы! — решительно произнес Ульрих, бросив мрачный взгляд на великолепный, по-видимому, из теплицы, букет, который молодая девушка держала в руке.
— Так я и поверил тебе! — сказал старик равнодушно. — Похоже на то! Прежде всего она дочь моей сестры и должна меня слушаться. Но что это с вашей триумфальной аркой? Большой флагшток слишком опустился! Привяжите его покрепче, а то все гирлянды упадут.
Ульрих, к которому главным образом относилось это распоряжение, бросил равнодушный взгляд на готовые упасть венки.
— Что же, ты не слышишь разве? — повторил нетерпеливо старик.
— Мне кажется, я должен работать в рудниках, а не над триумфальной аркой. Разве мало того, что мы стоим здесь, как солдаты на часах? Кто построил эту штуку, тот пусть и поправляет.
— Неужели ты не можешь хоть сегодня оставить свою старую песню? — продолжал с досадой старик. — Ну пусть кто-нибудь другой влезет наверх!
Рудокопы смотрели на Ульриха, как бы ожидая от него позволения, но так как его не последовало, то никто не тронулся с места; только один, похоже, хотел исполнить приказ старика, но Ульрих молча обернулся и посмотрел на него, и этот властный взгляд равнялся приказанию — рабочий вернулся на свое место, и никто не шевельнулся больше.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.