Ирина Мельникова - Александра – наказание господне Страница 30

– Ну и что вы предлагаете? Будем разводить волков на племя? Корму у нас хватит! Тебя, Рустам, главным пастухом назначим, а Глушкова в подпаски... – Саша с насмешливой улыбкой оглядела мужчин. – Смотрю, волки на вас страху нагнали не меньше, чем на телок в моем телятнике.

Черкес гневно глянул на нее исподлобья, тонкие крылья красивого, с небольшой горбинкой носа дрогнули:

– Не обижай, не надо! Мы каждую ночь засады на них устраиваем, а они каждый раз в другом месте появляются. Видно, вожак у них сам дьявол!

– Хорошо, хорошо! – Хозяйка подняла успокаивающе ладонь. – Каюсь, сказала, не подумав. Но это уже пятая вылазка волков на село и скотные дворы. И потери пока несем мы, а не они.

– По весне мы все волчьи логова разорили, вы же знаете! – Рустам с ожесточением потер руками наголо обритую голову. – А это пришлые, не иначе как с предгорий спустились. Там нынче снега рано легли.

– Капканы на них нужно ставить. Иначе никак от них не избавимся, – вмешался Глушков. – Мы только что оттуда. Неподалеку от входа в балку недоеденная туша телки валяется. Ночью они непременно к ней придут.

– Думаю, ты прав, Глушков, – согласился с управляющим Рустам. – Надо попробовать.

– Приготовь, Рустам, моего Огонька. Я тоже поеду к балке.

– Не для барышень это занятие! – возразил Глушков, но сердитый взгляд молодой хозяйки заставил его поперхнуться, и управляющий поспешил откланяться. Рустам лишь молча кивнул и уже от дверей посоветовал:

– Теплее оденьтесь, барышня! Снег срывается, и собаки в клубок свернулись, видно, вот-вот морозы грянут...

Вечером следующего дня шестеро всадников, с трудом преодолев чащобу, остановились в приречных кустах, в четверти версты от Ведьминой качки. Оттуда доносился запах кострищ. Всю прошлую ночь сторожа, поставленные Глушковым у мрачного входа в волчье убежище, шумели, кричали, стреляли из ружей, и волки затаились в глубине балки, на охоту не вышли. Но сегодняшней ночью голод поборет извечный страх перед огнем и людьми, звери забудут об осторожности и устремятся к недоеденной туше, темневшей на небольшом островке посередине реки. Чтобы достичь заветной цели, им придется преодолеть вброд неглубокую протоку, куда охотники намеревались опустить капканы.

Рустам и Ахмет спешились, скинули полушубки, нашли среди плавника два огромных сухих корневища и принялись проламывать тонкую корочку льда. Глушков и Данила следом за ними опустили в воду с десяток капканов, связав их одним тросиком, конец которого обмотали за прибрежный пень. В этот раз их не пришлось даже натирать парным мясом или настоем мяты – водный поток смоет и унесет все запахи.

Где было мелко, чуть выше колена, там и поставили ловушки.

Видно, все-таки обожгла ледяная вода братьев. Оба горца принялись тереть ладони, притопывать и приплясывать на берегу, стараясь согреться. Аким и Данила, перехватив у них корневища, стали обламывать лед дальше, чтобы волки не смогли сигануть на островок.

Вскоре совсем стемнело. Люди вновь сели на лошадей и растаяли в сумерках. Саша участия в установке капканов не принимала, вместе с Трифоном, который учил охотиться еще ее отца, объехала по верхам балку и сама удостоверилась, что Глушков не преувеличивал. Место действительно гибельное! Саша на всякий случай сняла с плеча ружье и положила его перед собой на луку седла. Встреча с голодной волчьей стаей ничего хорошего не сулила, и они поспешили убраться восвояси.

В охотничий домик возвращались с шумом и смехом. Аким умудрился искупаться, и в него влили чуть ли не фляжку водки. Парень весь день провел в седле, не пообедал как следует, и его тут же разморило до такой степени, что он почти падал с лошади, что вызывало безудержный смех у остальных. Саша хохотала вместе со всеми. В серой мерлушковой папахе, в коротком полушубке, отделанном той же мерлушкой, в высоких кожаных на меху сапогах, она ничем не отличалась от своих спутников – ни дать ни взять молодой розовощекий барчук выехал на охоту в компании верных слуг. И только приглядевшись внимательнее, можно было заметить и нежный овал лица, и затененные густыми ресницами прекрасные глаза... Но девушка ни в чем не отставала от остальных охотников и, заметив чью-нибудь одобрительную улыбку, весело улыбалась в ответ...

Утром она отказалась ехать к капканам, представив, как охотники подъедут к парящей на морозе реке и начнут вытаскивать из воды ночную добычу. Саша понимала, что подобная волчья стая способна за зиму на четверть уменьшить ее стадо, тем не менее смотреть на мокрые, растрепанные останки когда-то сильных и красивых животных ей совсем не хотелось. Ночью охотники слышали возню на реке, предсмертный вой несчастных и рычание вожака, всполошившие собак и лошадей. «Стая, похоже, перестала существовать», – доложил ей поутру Глушков. И у девушки непонятно почему вдруг испортилось настроение.

Теперь они с Серафимой дожидались возвращения охотников, но радости по поводу удачи Саша не испытывала. Вспомнив, с каким восторгом Петр Чернятин рассказывал ей о недавней охоте на зайцев, она недовольно поморщилась. Визиты молодого соседа докучали ей безмерно. Мало того, что они отрывали от дел, приходилось еще и развлекать молодого бездельника, а тем для разговоров было все меньше и меньше. Одно у него достоинство: не ломит напролом, как другие уездные кавалеры, все ходит вокруг да около, но Сашу не обмануть. Не сегодня-завтра нагрянут сваты, и стоит ей об этом подумать, как хочется все бросить и бежать куда глаза глядят. Не выполнила она данное себе обещание: не привечает местных воздыхателей, ибо далеко им до человека, в которого она так безоглядно влюбилась!

Тетка в письмах помалкивает, хотя бы словечком обмолвилась о князе. Где он? Что с ним? Но с другой стороны, если Адашев женился на баронессе, об этом она доложила бы непременно, чтобы еще раз упрекнуть племянницу за упущенную блестящую партию. Со временем он все равно найдет себе жену, пусть даже не Полину Дизендорф, но разве Саше будет от этого легче?

Она ловила все новости, доходившие из столицы порой в таком виде, что и не разберешь, где правда, а где вымысел. Спросить у тетки напрямую Саша не решалась и мучилась, получая за это выговоры Серафимы.

Сейчас работы в имении значительно поубавилось. Елизавета Михайловна звала приехать в Петербург. Однако Саша колебалась. Если бы точно знать, что князь там появится, а терпеть понапрасну навязчивые ухаживания – нет уж, хватит ей одного Чернятина!

Она встала и опять подошла к окну. Стоило ей вспомнить тоненькие усики соседа, его похожие на чернослив глаза и тщательно запудренные выдавленные прыщи, как на глаза навернулись с трудом сдерживаемые слезы. Нет, лучше прожить всю жизнь в одиночестве, чем видеть его изо дня в день перед собой, сносить его ласки и поцелуи, спать с ним в одной постели, рожать от него детей...