Анна Рейн - Темные желания Страница 30

Раздев ее догола, он велел ей ложиться на кровать. Джоанна легла поверх одеял. Граф тем временем раздевался сам, не спуская с нее глаз. Джоанна поймала себя на том, что подглядывает. Странно, оказывается, она никогда не смотрела на мужчину вот так, целиком. Чаще всего ей доводилось смотреть на то, что составляет предмет мужской гордости, и вся сущность мужчины была сосредоточена для нее именно там. Даже если она ласкала спину мужчины или ноги, все равно они воспринимались лишь как придаток для вот того отростка. Как верные слуги, предназначенные лишь для поиска и усмирения жертвы, предназначенной ему. А сейчас она охватила всю картину целиком. Вот он, мужчина… И то, что находится у него между ног, составляет не такую уж большую часть его тела. Не в том смысле, что граф был обделен в этом месте, о, нет. Просто… просто сейчас это место почему-то потеряло свое великое значение, а ее взгляд упорно возвращался к лицу мужчины. Хотелось заглянуть ему в глаза, понять, о чем он думает.

Обнаженный граф подошел к кровати, вытянул из-под Джоанны одеяло, откинул его на незанятую половину постели. Очень осторожным, настойчивым движением развел ее ноги в стороны и устроился между ними. Джоанна чувствовала, что он даже не до конца возбужден, не очень тверд, и недоумевала, почему он не велел ей сделать… что-нибудь.

Граф опустился на нее всем телом, удерживая свой вес, но все-таки прижимаясь к ней так, что между ними не оставалось и миллиметра пространства. Медленно выдохнув, он потерся об нее телом, замер на несколько секунд, наслаждаясь близостью и теплом ее тела, потом скатился на середину кровати, так и не овладев ею. Набросил на них обоих одеяло, обнял Джоанну.

— Как жаль, что ты не можешь выйти за меня замуж… — посетовал он, вдохнул запах ее волос, поцеловал их и… уснул. Время было раннее, в Лондоне никто не ложился спать в такое время. И тем не менее он спал. Последние несколько недель ему не удавалось как следует выспаться, мешали тревожные мысли о Джоанне и своих поступках. Но сейчас она была рядом с ним.

— Милорд… — рискнула позвать Джоанна. Граф не откликнулся и, судя по всему, спал. Она удивленно вздохнула, решив, что утром он непременно восполнит то, что не взял сейчас. То, что он накинул одеяло на них обоих, яснее ясного говорило о том, что он хотел, чтобы она оставалась здесь, в его постели и в его объятиях. Поэтому Джоанна вздохнула, устроилась поудобнее и провалилась в сон, даже не успев поразмышлять, что значила его последняя фраза.

Открыв глаза утром, Джоанна мгновенно осознала, что всю ночь провела в хозяйской спальне. Это был примечательный факт. Даже со своим мужем Джоанна не спала всю ночь в одной постели. Ни разу. Правда, спала в одной с ним спальне, только он на постели, а она… О нет. Это был тот мерзкий период, когда он только начал учить ее «правильному поведению». И то место, где она спала, было призвано подчеркнуть тот факт, что она — никто, и не имеет ни малейшего значения, чего она хочет. Правда, граф тоже не спросил, хочет ли она спать там, куда он ее уложил, но в целом занимать место графини, даже не будучи таковой, было весьма лестно. Это значило очень, очень многое.

В комнату вошла служанка. Джоанна еще не видела этой женщины в доме графа. Новенькая, судя по всему. Насколько она слышала, женщины не очень-то торопились наниматься в услужение к графу, боялись. Самой ей не требовалось бесчисленное множество горничных и камеристок, но все-таки еще в первые дни своего обитания в доме графа она отметила нехватку женской прислуги. Интересно, что же привело сюда эту девушку?

— О, кажется, я разбудила вас, миледи. Простите, пожалуйста.

Джоанна не ощутила ни капли смущения или неловкости от того, что ее застали в спальне мужчины. В какой-то мере ей было даже приятно быть застигнутой в постели графа.

— Ничего страшного, — уверила она горничную. — Я проснулась буквально за минуту до твоего прихода. Как тебя зовут?

— Элизабет Джонс, миледи.

— Будь добра, принеси мне сорочку и платье из соседней гардеробной.

Когда Джоанна убегала из дома графа, она взяла только свои родные вещи, а все, что покупал ей любовник, оставила. Она не хотела, чтобы он думал, будто она всего лишь зарабатывала деньги и наряды, лежа на спине. Ну то есть… и стоя на коленях, и… неважно, впрочем.

— Сейчас, миледи.

Женщина вернулась через минуту.

— Эти подойдут?

— Да, вполне. Милорд граф… дома? — вот на этом вопросе Джоанна смутилась.

— Да, миледи. Он в библиотеке. Просил передать, что хочет увидеться с вами после завтрака.

— Понятно. Значит, он уже позавтракал?

— Да.

— В таком случае принеси мне завтрак сюда, пожалуйста. И скажи… как мне лучше тебя называть — мисс Джонс? Элизабет?

— Я вдова, миледи. И вы можете звать меня просто Лиз.

— Хорошо.

Элизабет уже собралась было выйти, но Джоанна снова заговорила с ней:

— Постой, Лиз. Скажи мне, как ты попала на эту работу? Твоя речь не похожа на речь простолюдинки.

— Я дочь священника. Но мое замужество отец не одобрил. И потому, когда муж умер, я оказалась в затруднительной ситуации. Граф предложил мне работу, когда…

Лиз замерла, обдумывая, стоит ли говорить всю правду. Известно, что женщины из высшего общества, сами весьма распутные, лицемерно строги к нравственности своих слуг. Или даже к слугам своих любовников. Эта женщина спит в постели графа… И хотя ничто из того, что Лиз слышала о леди Лэнгфорд от других слуг, не давало причины ее бояться, Лиз все же не до конца доверяла ей.

Решив, что лучше сразу понять, с кем имеет дело, Лиз продолжила:

— Когда я стояла возле театра.

Взгляд Джоанны на мгновение наполнился сочувствием, но потом она отвернулась.

— Понятно. Неси завтрак, Лиз.

Если Лиз хоть что-то в чем-то понимала, то, кажется, она остается в этом доме, имея полное благословение любовницы графа.

В библиотеку Джоанна спустилась через полчаса. Граф сидел за столом и что-то писал. При ее появлении он встал.

— Доброе утро, милорд.

Граф, помня о мрачных, низких облаках за окном, усмехнулся. Добрым его делало исключительно присутствие Джоанны рядом с ним.

— Здравствуй, Джоанна, — он поцеловал ей руку.

— Вы хотели меня видеть?

— Да. Присядь.

Он подвел ее к дивану. Джоанна внимательно наблюдала за ним, ни не замечала ни малейшего намека на интимные желания.

Усадив ее на диван, сам граф встал у камина, скрестив руки за спиной.

— Помнишь ли ты, что я вчера сказал?

— Что я не могу быть вашей женой? Да, я помню.

Граф внимательно наблюдал за ней, пока она говорила, и не заметила ничего, что могло бы свидетельствовать об ее обиде или огорчении.