Диана Гэблдон - Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП) Страница 31

— С тобой ничего не случится!

Она поглядела на него, и легкая кривоватая улыбка появилась на ее губах.

— Воздержание также не для меня. Может случиться, — она снова сглотнула. — И если это произойдет… обещай мне, Роджер.

— Да, я обещаю, — сказал он неохотно. — Если ты настаиваешь.

— Я настаиваю!

— И ты не хотела бы никогда знать… о Джейми?

Она сильно прикусила губу, оставив зубами багровое пятно на мягкой розовой плоти.

— Джейми Фрейзер — не Стивен Боннет!

— Согласен, — сказал он сухо. — Но я говорю не о Джемми. Я просто хотел сказать, что если бы я был Боннетом, я хотел бы знать, и…

— Он знает.

Она выдернула руку и резко встала, повернувшись, чтобы уйти.

— Он, что? — Роджер догнал ее в два шага и схватил за плечи, разворачивая к себе. Она слегка вздрогнула, и он ослабил хватку. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить голос, он спросил: — Боннет знает о Джемми?

— Хуже того, — ее губы задрожали, но она сжала их, чтобы удержать дрожь, потом раскрыла, чтобы произнести правду. — Он уверен, что Джемми — его сын.

Роджер понимал, что она не захочет снова сесть, и сильно потянул ее за руку, заставив ее идти за собой через падающий дождь и вывороченные камни, мимо стремительного потока воды в ручье и качающихся ветвей деревьев, пока движение не успокоило ее, и она смогла рассказать ему о своих одиноких днях в Речном потоке, где она была пленницей своей беременности. О лорде Грэе, друге ее отца и ее друге, которому она доверила свои страхи.

— Я боялась, что ты мертв. Все — мама, па, ты.

Ее капюшон упал с головы, но она не поправляла его. Ее рыжие волосы свисали мокрыми крысиными хвостами на плечи, и капельки дождя цеплялись за ее густые брови.

— Последнее, что па сказал мне — то есть не сказал даже, а написал, потому что я не разговаривала с ним… — она сглотнула и провела рукой под носом, вытирая влагу. — Он сказал, я должна найти силы простить его. Б-Бонетта.

— Что сделать?

Она легонько потянула свою руку, и он понял, что слишком сильно вцепился в нее. Он ослабил хватку, пробормотав извинения, и она коротко наклонила голову, принимая их.

— Па понимал, — сказала она и замолчала. Наконец, овладев своими эмоциями, она повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо. — Ты знаешь, что произошло с ним в Уэнтворте?

Роджер коротко и смущенно кивнул. На самом деле он мало знал, что случилось с Джейми Фрейзером там, и не хотел знать большего. Он слышал о шрамах на спине Фрейзера и сделал вывод из того немногого, что рассказывала Клэр, что они являлись лишь слабым отголоском произошедшего в Уэнтворте.

— Он понимал, — сказала она ровным голосом. — И он знал, что нужно делать. Он сказал мне — если я хочу быть… снова целой, я должна найти силы простить Стивена Боннета. И я простила.

Он сжимал руку Брианны так сильно, что чувствовал, смещение костей ее ладони. Она ничего не рассказывала ему, а он не спрашивал. До этого дня имя Боннета никогда не упоминалось между ними.

— Да? — он говорил хриплым голосом, и ему пришлось остановиться и откашляться. — Ты нашла его? Ты говорила с ним?

Она убрала влажные волосы со лба и кивнула. Грэй сообщил ей, что Боннет был схвачен и осужден. В ожидании транспортировки в Уилмингтон и последующей казни он содержался в подвалах королевских складов в Кросс-Крике. Именно туда пошла она, неся, как она надеялась, прощение ему и себе.

— Я было толстая, — она показала руками, какой большой у нее был живот. — Я сказала, что ребенок его. Его ждала смерть, и, возможно, знание о том, что он оставит кого — то на земле, могло дать ему какое-то утешение.

Роджер почувствовал, что ревность сжала его сердце так сильно, что на мгновение ему показалось, что боль была физически реальной. Кого-то оставит на земле, подумал он. А я? Если я умру завтра — а я могу! Жизнь для меня так же опасна, как и для тебя, девочка. Что останется после меня, скажи мне?

Он знал, что не должен был спрашивать. Он клялся, даже мысли не допускать, что Джемми — не его сын. Они были женаты, и Джемми был его ребенком, независимо от обстоятельств его рождения. И все же он почувствовал, как слова вытекли из него, едкие, как кислота.

— Значит, ты уверена, что ребенок его?

Она остановилась и повернулась к нему с глазами, широко открытыми от шока.

— Нет. Нет, конечно, нет! Если бы я была уверена, я сказала бы тебе!

Жжение в его груди немного уменьшилось.

— Но ты сказала ему, что ребенок его. Ты не сказала ему, что сомневаешься в этом?

— Он должен был умереть! Я хотела утешить его, а не рассказывать мою историю! Ему не стоило знать ни о тебе, ни о нашей брачной ночи… Это его не касается. Черт побери, Роджер!

Она пнула его по голени.

Он качнулся от сильного пинка, но схватил ее за руку, не давая убежать.

— Извини! — быстро произнес он прежде, чем она могла снова пнуть его или укусить, что она, по-видимому, собиралась сделать. — Извини. Ты права, это его не касается, и я не должен был заставлять тебя снова думать об этом.

Она глубоко вдохнула через нос, словно дракон, готовящийся обратить его в пепел. Искры ярости в ее глазах немного притухли, но лицо все еще пылало. Она отбросила его руку, но не уходила.

— Да, не должен, — сказала она, кинув на него мрачный взгляд. — Ты сказал, что между нами не должно быть тайн, и ты прав. Но когда раскрываешь одну тайну, иногда за ней прячется другая, не так ли?

— Да. Но это не… Я не имел в виду…

Но он не успел ничего сказать, шаги и звуки голосов прервали его. Четверо мужчин вышли из тумана, разговаривая по-гэльски. Они были босы, промокли до колен и несли заостренные палки и сети. Связки только что пойманной рыбы тускло поблескивали под дождем.

— Smeòraich! [40] — один из мужчин увидел их и широко ухмыльнулся, заметив беспорядок в их одежде. — Это ты, певец? И дочка рыжего? Что, не можете подождать до темноты?

— Конечно, есть украденные фрукты более заманчиво, чем ждать благословение от высохшего священника, — сказал второй мужчина, сдвинув шляпу на затылок.

— О, нет, — сказал третий, вытирая капли на кончике носа и весело разглядывая Брианну, которая сильнее закуталась в плащ. — Он просто поет ей маленькую свадебную песню, не так ли?

— Я тоже знаю слова этой песни, — вмешался его товарищ, широко ухмыляясь и показывая отсутствие коренного зуба. — Но я пою ее еще лучше.

Щеки Брианны снова запылали; ее гэльский был не так хорош, как у Роджера, но она, конечно, была в состояние понять смысл их грубоватых поддразниваний. Роджер встал перед ней, прикрывая ее своим телом. Мужчины не хотели никого обижать; хотя они ухмылялись и подмигивали, но от дальнейших комментариев воздержались. Первый мужчина стянул шляпу и похлопал ею по своему бедру, стряхивая воду, потом перешел к делу.