Барбара Картленд - Мечты сбываются Страница 31

Одетта написала утвердительный ответ на все три вопроса.

Когда отец в хорошем расположении духа отправился в кабинет перечитывать книгу, получившую награду, ей пришлось столкнуться с извечной женской проблемой: что надеть?

К счастью, у нее уже было прелестное платье в комплекте с коротким жакетом, которое подарила ей Эмелин.

Тем не менее ей не обойтись без вечернего платья.

То, которое она надевала в Париже на встречу с графом, ей уже недоступно.

Ах, если б она тогда знала об отцовской стипендии, то могла бы попросить Эмелин продать ей платье из серебристого газа.

Но уже слишком поздно.

Ханна тоже была озабочена этой проблемой.

— Вы не можете ехать в Оксфорд и ходить там на обеды со всеми этими донами в тряпье!

— Я не думаю, что они слишком уж элегантные люди, — улыбнулась Одетта. — Их больше интересует, что у людей в голове, а не что они носят на теле.

— Пока у вас не будет приличного платья — только через мой труп! — твердо заявила Ханна. — Мы поедем в Борн, купим там хорошей ткани и скопируем одно из платьев, сшитых для мисс Пенелопы.

Ханна буквально заразила этой идеей юную Одетту, которая в конце концов присоединилась к ней.

Однако она поймала себя на том, что ее не так уж сильно волнует, во что она облачится.

Будь каждый мужчина в Оксфорде подобен Адонису, ей все равно.

Они ничего для нее не значат.

Их лица для нее — пустое место, раз среди них нет человека, которого она действительно хочет видеть.

Вскоре они с Ханной отправились в Борн в коляске, запряженной Сноуболом.

В ней обычно разъезжал викарий, когда вспоминал о своих обязанностях в приходе.

Они долго добирались до рыночной площади.

Там фермерские жены продавали деревенскую провизию.

Многие улыбались, кивая головами Одетте и Ханне.

Но сегодня у них не было времени поболтать с фермершами.

Самой большой галантерейной лавкой в Борне считалась та, для которой в 1848 году Чарлз Ворт изготовил свои пресловутые пасхальные шляпки-капоры, а выручку от их продажи потратил на поездку в Лондон.

Одетте всегда хотелось узнать, какими были эти шляпки.

Наверное, очень живописными, с украшениями из кружев и искусственных цветов, кстати, модными и в этом году.

А может, они были громоздки и совсем не похожи на элегантные, маленькие шляпки, венчающие в нынешнем сезоне творения Ворта, или на его дерзкие шляпы с полями, вызвавшие сенсацию, когда его жена, Мари, впервые надела такую.

Ведь шесть лет назад женские шляпы с полями казались чрезвычайно мужеподобными.

Одетте рассказывали: как только Мари Ворт появилась в такой шляпе, в глазах всего Парижа это было то же самое, что женщина в брюках, так много в ней было мужской лихости и энергии.

Леди не должна обращать на себя внимание — гласило правило поведения, установленное строгими блюстителями нравов в обществе.

Однако принцесса фон Меттерних, слывшая поборницей передовых идей, не мучилась сомнениями на этот счет.

И когда Мари Ворт прокатилась в бойкой шляпе с полями по Парижу, она последовала ее примеру.

Не успели Одетта с Ханной войти в галантерейную лавку, как владелец и его помощники окружили их.

— Вы были в Париже, мисс Чарлвуд! — закричали они наперебой. — Вы видели Чарлза Ворта? Если нет, то, должно быть, слышали о нем?

— Я видела его и разговаривала с ним.

В ответ на эти простые слова послышались возгласы изумления и восхищения.

Потом Одетту засыпали вопросами, причем все говорили разом.

Как он выглядит?

Действительно ли он так популярен, как говорят?

Правда ли, что он сам делает примерки императрице, когда она заказывает у него платья?

Правда ли, что нынешняя мода так резко изменилась по сравнению с модой прошлого года? Правда ли, что с кринолинами покончено навсегда?

Одетта терпеливо отвечала на все вопросы, пока здравомыслящая Ханна не покончила с этой канителью, решительно заявив:

— Ну хватит, у нас больше нет времени. Мы хотим купить у вас самую лучшую ткань на вечернее платье. Мисс Чарлвуд едет в Оксфорд.

— В Оксфорд, мисс? Зачем вам туда ехать?

После этого, естественно, была предана гласности история официального признания викария в качестве ученого.

И Одетта с удовлетворением подумала, что через час эта новость распространится по всему городку.

Пусть знают!

Ведь долгое время лишь немногие могли оценить его, большинство же смеялось у него за спиной над его рассеянностью.

Теперь всем станет известно, какой он умный.

Жаль только, матери больше нет с ними.

Как бы она порадовалась этому событию!

Однако Одетте некогда было предаваться сожалениям.

Времени осталось лишь на то, чтобы шить день и ночь напролет.

Единственной тканью в Борне, выглядевшей красивой и дорогой, оказался бледно-голубой атлас.

Этот цвет так напоминал платье, в котором она была на маскараде, что девушка сначала хотела отказаться от покупки.

Затем подумала, что не сумеет объяснить Ханне, почему у нее нет желания носить платье из этой ткани.

К тому же чего-то подходящего в лавке было так мало, что выбора просто не оставалось.

Галантерейщик не смог подобрать им тюль того же цвета.

Но у него имелись ленты более темного оттенка, окаймленные серебром.

Ханна решила украсить ими платье таким же образом, как это сделал Чарлз Ворт: он использовал длинные ленты на одном из платьев Пенелопы.

Но тут как раз перед их уходом галантерейщик нашел некое подобие сеточки нежного голубого оттенка.

Ханна с продавцом тотчас же решили, что из сеточки получатся отличные воланы, чтобы оторочить подол и украсить вырез платья.

И вновь Одетта хотела отказаться, но Ханна разом отмела все ее возражения.

По дороге домой сияющая триумфом Ханна не снимала покупок с колен, вцепившись в них как в сокровища, которые ни в коем случае нельзя поставить на дно коляски.

Платья Пенелопы оказались более сложными, чем Ханна с Одеттой представляли себе поначалу, но все же они смогли разобраться в тонкостях покроя, задрапировали сзади складки на юбке и подогнали вплотную лиф платья.

Удалось им также скопировать рукава-крылышки, ниспадавшие с низко вырезанных плеч.

Когда Одетта надела платье в первый раз и посмотрела в зеркало, на глаза невольно навернулись слезы.

Было невыносимо видеть себя такой же, как в ту ночь, когда саркастический голос произнес:

— Вы, должно быть, спустились с небес, чтобы развлечь нас, бедных смертных?

Внезапно ей почудилось, будто он где-то рядом, высокий, широкоплечий, с легкой язвительной улыбкой на губах, она даже почувствовала таинственные флюиды, исходящие от него.