Сычев К. В. - Роман Брянский Страница 31

Однако вепрь не пошел на беспомощного Крайко. Развернувшись, он неожиданно подпрыгнул и с ревом атаковал Ефима Добрыневича, как бы чувствуя в нем главного врага, несшего смерть поросячьему семейству. Брянский управляющий не успел даже вздохнуть, как свалился с лошади, которая, отчаянно заржав, умчалась куда-то вдаль.

Вепрь остановился, наклонил голову и стал в ярости рыть снег перед лежавшим Ефимом. Тот все-таки успел вытянуть рогатину и быстро встать на ноги. Стремительный рывок и рогатина впилась в брюхо свирепого зверя! Раздался новый истошный визг, и черная кровь обильно оросила истоптанный снег. Но вепрь еще не сдался! Рогатина, торчавшая из раны, казалось, только придала ему еще больше силы! Резко развернувшись, зверь дернулся и, зацепившись за огромный куст, вырвал смертоносное острие из своего тела. Кровь еще сильнее хлынула на землю. Вепрь задрожал и заревел изо всех сил. Вопль был таким ужасным, что охотники, и без того не готовые к жестокому нападению, просто оцепенели…

Ефим Добрыневич, выпустив рогатину из рук, стоял теперь почти безоружным: большой засапожный нож, который он вытащил, вряд ли помог бы ему защититься от умиравшего, обезумевшего от ярости животного…

Не растерялся лишь один Ермила. Опытный лесник, не раз сталкивавшийся на лесных тропах со зверьем, быстро оценил обстановку. Соскочив с лошади и подбежав к телеге, он вытащил огромный, подготовленный к разрубке туш, топор. Пока кабан разворачивался, готовясь нанести смертельный удар, Ермила успел подбежать поближе к зверю и с размаху обрушить свой топор ему на спину.

Раздался хруст, хриплый вой, но кабан устоял на ногах и резко повернулся к обидчику. Лесник не успел снова поднять топор, как страшная сила отбросила его в сторону. Ощутив боль в груди, Ермила на мгновение замер и потерял равновесие. Этим воспользовался зверь. Новый удар! Лесник почувствовал, как его плечо словно охватило пламя. Левая рука хрустнула и обмякла. В глазах потемнело…И мгла со всех сторон окутала упавшего Ермилу…

…Лесник очнулся от холодного прикосновения: кто-то положил ему на лоб мокрую тряпицу. Открыв глаза, Ермила увидел вокруг себя беспокойные, хмурые лица охотников. Особенно волновался Ефим Добрыневич: у бедного управляющего даже выступили слезы на глазах!

– Не надо этого, Добрынич! – простонал Ермила. – Не огорчайся: я жив!

– Жив?! – вскричал воевода и улыбнулся. – Ну, слава тогда Господу! Чего мы тут не передумали…, – он поглядел на раненого. – Ладно, что зверь не задел брюшину…Давай-ка тебя осмотрим!

Вояки стали осторожно приподнимать тело лесника, щупая ему спину.

– Как хребет? Болит? – вопрошал Ефим.

– Не болит, батюшка, – ответил Ермила. – Ладонь вот только и плечо!

– Слава Господу, что хребтина цела! – вздохнул Ефим Добрыневич. – Осмотрите-ка теперь ноги.

Ноги тоже уцелели, хотя были сплошь синие и в кровоподтеках. Обезумевший вепрь, как оказалось, сумел только пробить клыком плечо Ермилы и сломать ему руку.

– Подавайте тряпицы! – крикнул управляющий своим воинам. – Да дайте-ка мой лекарственный мешок, чтобы хоть на время успокоить боль!

Когда охотники принесли лекарский мешочек, Ефим Добрыневич быстро высыпал на ладонь серый травяной порошок и приложил его к кровоточившей на плече ране. Затем он аккуратно перевязал ее разорванной рубашкой, которую снял с себя Крайко, стоявший с виноватым видом рядом и кутавшийся в тяжелую овчинную шубу.

– Да лубок сюда тащите! – скомандовал управляющий. – Наложу повязку на перелом!

Ермила мужественно перенес и эту тяготу, и когда его рука была перевязана и подвешена так, чтобы не причинять боль, он стал медленно с помощью товарищей вставать, глядя по сторонам.

Вся поляна вокруг была словно расплющена, а снег почернел. Местами виднелась сырая, как-будто взрытая бороной, земля, на которой лежали раздавленные трупы всех четырех собак.

– А где же зверь? – едва успел спросить лесник и, обернувшись, замер. В двух шагах от него на земле лежала огромная черная туша вепря!

– Значит, прибили его, молодцы! – засмеялся, морщась от боли, Ермила. – Благодарю за мое спасение! Ну-ка ж, какого лютого зверя зашибили!

– Это не мы! – громко сказал Ефим Добрыневич. – Это ты его, братец, до смерти зарубил!

– Да как же я, если лежал тут без памяти? – пробормотал в недоумении лесник.

– А вот хочешь верь, а хочешь не верь! – ответствовал Крайко.

– Когда ты ударил это чудище топором по хребтине, – молвил здоровенный мужик Блажен, – тогда и смерть ему пришла! Кинулся на тебя этот зверь, уже издыхая! Вот, смотри!

Ермила подошел к туше чудовища. Действительно, позвоночник вепря был перебит в самом крестце! – Это приключилось от удара топора! – пробормотал он. – Вот уж чудо! Как же он ухитрился напасть с разрубленным хребтом?

– Такое случается! – кивнул головой Ефим Добрыневич. – Сумел, видимо, окаянный зверь собрать последние силы! А может, ему сам бес помог?

Тут все охотники истово перекрестились. – Чур меня! – вскрикнул самый молодой воин, городецкий мужичок Порун.

– Чур меня! Чур меня! – пробормотали остальные.

– Ну, а что же сделаем с этой тушей? – спросил после недолгой паузы Ермила. – Очень жаль разрубать такое невиданное чудище! Хотелось бы показать эту тушу нашим брянцам!

– Покажем, – улыбнулся Ефим. – Я уже послал своих молодцев за большими санями и лебедкой! На наши сани этот вепрь не вместится! Взвалим тогда кабана и поедем. Отсюда недалеко…

И действительно, не прошло и часа, как на поляну, где сидели на срубленных сосновых стволах, обсуждая охоту, брянские воины, с шумом въехали большие сани, запряженные тремя лошадьми. Их сопровождали вооруженные всадники.

– Эй, молодцы! – крикнул довольный Ефим Добрыневич. – Давайте-ка взваливать это чудище!

И работа закипела.

…Вечером брянский воевода принимал в своем большом хлебосольном доме многих гостей. За столом сидели, помимо самого управляющего и его жены Варвары, Ермила со своей Аграфеной, отец Игнатий с дьячком Платоном и два киевских вояки, только что приехавшие в Брянск.

– Ну, выпьем же с радостью за счастливое спасение Ефима Добрынича! – произнес отец Игнатий. – Слава нашему Господу за такое чудо!

– Да также за спасителя моего, – добавил управляющий, – друга и помощника Ермилу! Он тогда вовремя опомнился и пришел ко мне на помощь! Я буду это помнить до конца своей жизни!

Все встали и опустошили большие медовые чаши.

Затем гости стали есть, и за столом воцарилась тишина, нарушаемая только похрустыванием и причмокиванием проголодавшихся.

Когда же все насытились, и гостеприимная Варвара подала на стол сладкие меды и взвары, гости начали спокойно беседовать, обсуждая последние события. Больше говорили приехавшие из Киева. Оба они были брянскими дружинниками и еще осенью посылались на защиту великого города.